Реликварий
Шрифт:
– Шеф, я посылал…
– Что? Служебную записку? – Раскалившийся добела Хорлокер подошел к ряду, в котором расположились д’Агоста и Уокси. – Винни, насколько мне известно, ту же самую вонючую ошибку ты совершил и тогда, в музее. Ты с самого начала не пожелал привлекать к делу начальство. Ты и эта ослиная задница Коффи постоянно твердили, что имеете дело с серийным убийцей, и что все находится под контролем. К тому времени, когда ты сообразил, с чем имеешь дело, у нас уже был полный музей трупов.
– Прошу прощения, шеф Хорлокер, это самый неточный рассказ о событиях из всех, что мне доводилось
– А это кто? – спросил Хорлокер, поворачиваясь на голос.
Д’Агоста начал было говорить, но Пендергаст жестом остановил его:
– Позвольте мне, Винсент. Спецагент ФБР Пендергаст.
– Наслышан, – приняв еще более суровый вид, бросил Хорлокер. – Вы из тех, кто вывалялся тогда в дерьме в музее.
– Весьма красочная метафора, – заметил Пендергаст.
– Итак, Пендергаст, что вам здесь надо? Это дело вне вашей юрисдикции.
– Я оказываю содействие лейтенанту д’Агосте в качестве советника.
– Д’Агосте содействие не требуется, – хмуро ответил Хорлокер.
– Простите великодушно, что мне приходится вам противоречить, – сказал Пендергаст, – но у меня складывается впечатление, что ему (как, впрочем, и вам) содействие потребуется. – Он перевел взгляд на Уокси и, снова посмотрев на Хорлокера, продолжил: – Не беспокойтесь, шеф. Я не охочусь за славой. Я появился здесь, чтобы прояснить дело, а не загрести его себе.
– Весьма обнадеживающее заявление, – бросил шеф и повернулся к д’Агосте: – Итак? Что же вы имеете?
– Главный судмедэксперт полагает, что к пятнице сможет идентифицировать второй скелет, – ответил д’Агоста. – Кроме того, он считает, что следы зубов оставлены человеком или несколькими людьми.
– Несколькими? – переспросил Хорлокер.
– По моему мнению, шеф, – ответил лейтенант, – фактические данные указывают на то, что преступников было несколько.
Брамбелл величественно кивнул, подтверждая сказанное.
На лице шефа полиции появилась гримаса, призванная выразить душевную боль.
– Неужели вы действительно верите в то, что по Нью-Йорку бегает пара психов с каннибальскими наклонностями? Пораскинь мозгами, Винни, Христа ради. Мы имеем дело с бездомным серийным убийцей, избирающим жертвами себе подобных. Иногда и настоящие люди – вроде Памелы Вишер и этого, как его… Биттермана – забредают в опасные места в неподходящее время и оказываются убитыми.
– Настоящие люди? – пробормотал Пендергаст.
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Полезные члены общества. Граждане, имеющие адреса. – Хорлокер повернулся к д’Агосте и сердито добавил: – Я установил для тебя жесткие сроки и надеялся к этому времени получить более существенный результат.
Уокси извлек свою тушу из кресла:
– Убежден, что мы имеем дело с одним-единственным нарушителем закона.
– Вот именно, – сказал Хорлокер и оглядел зал, как бы ожидая встретить возражения. – Итак, мы имеем бездомного с помутившимся разумом, обитающего скорее всего где-то в Центральном парке и возомнившего себя Музейным зверем. После этой проклятой статьи в «Таймс» у половины города начался кровавый понос от страха. И что же ты намерен предпринять, чтобы остановить его? – повернулся Хорлокер к д’Агосте.
– Du calme, du calme [1]
– Вы не имеете права так разговаривать со мной! – не веря своим ушам, воскликнул Хорлокер.
– Напротив, я – единственный человек в зале, кто имеет право разговаривать с вами подобным образом, – парировал Пендергаст. – Поэтому только я могу сказать вам, что вы выдали целую серию неверных, ничем не подкрепленных предположений. Во-первых, вы сказали, что убийца бездомный. Во-вторых, что он обитает в Центральном парке. В-третьих, что он страдает психозом. И наконец, в-четвертых, вы заявили, что он действует в одиночку. – Пендергаст смотрел на шефа полиции чуть ли не любовно. Смотрел так, как смотрит терпеливый отец, пытающийся урезонить капризного ребенка. – Вы ухитрились втиснуть потрясающе много неверных догадок в одну фразу, шеф, – закончил он.
1
Спокойно, спокойно (фр. ).
Хорлокер, упершись взглядом в Пендергаста, открыл было рот и тут же снова закрыл его. Он сделал шаг вперед, замер, ожег д’Агосту взглядом, развернулся на каблуках и решительно зашагал к выходу. Адъютанты засеменили следом.
Дверь захлопнулась. В зале повисла тишина. Одна только Марго услышала шепот доктора Фрока:
– Ну и дьявольскую задачку мы имеем.
Д’Агоста вздохнул и посмотрел на Брамбелла:
– Подготовьте-ка вы лучше для шефа письменный отчет. Отредактируйте текст так, чтобы осталось только самое существенное. Поместите побольше картинок. И главное, сделайте так, чтобы его легко было читать. Одним словом, что-нибудь на уровне четвертого класса начальной школы.
– Разумеется, лейтенант. – Брамбелл радостно рассмеялся и покачал головой. На лысине тут же заиграли веселые блики проектора. – Я создам литературный шедевр.
Уокси одарил обоих весельчаков осуждающим взглядом и направился к двери.
– Я считаю, что профессионалы не имеют права смеяться над руководством, – произнес он на ходу. – А у меня много важных дел и нет времени на глупые шутки.
Д’Агоста проводил Уокси взглядом и повернулся к патологоанатому:
– Пожалуй, вам лучше подготовить доклад, ориентируясь на уровень третьеклассника, чтобы капитан Уокси тоже смог его прочитать.
Смитбек отошел от смотровой щели кинобудки и с удовлетворением выключил магнитофон. Теперь оставалось подождать, когда последний из участников совещания покинет зал Линнея.
Из соседней комнаты вышел киномеханик. При виде Смитбека он недовольно сощурился:
– Вы же сказали…
– Я помню, что я сказал, – небрежно отмахнулся журналист. – Просто я не хотел доставлять вам излишние волнения. Вот возьмите, – Смитбек вытянул из бумажника двадцатку.
– Я бы ни за что не взял деньги, если бы в музее не платили так мало. С такими бабками жить в Нью-Йорке просто невозможно… – покраснел киномеханик, пряча банкноту в карман.