Ремарк и миражи

Маньяки — тоже люди.

Или, по крайней мере, человекообразные существа. И они — время от времени — устают.

Отдыхать же маньяки любят (прямо-таки обожают), в местах уединённых, тихих и экзотических, желательно — с многочисленными природными красотами.

А ещё бывает — с точностью, но наоборот.

И инспектор Ремарк знает про эти «маньячные» особенности…

Автор

Он же — Эпилог предыдущего романа этой серии

Прошло трое

суток. Танго улетала в Канберру. Надо было проводить заслуженную подругу. Хотя бы из элементарной вежливости…

Роберт «подхватил» Инэс возле станции метро. Дождался, когда она займёт переднее пассажирское кресло и пристегнётся автомобильным ремнём, плавно тронулся с места, влился в общий поток (то есть, это его старенький тёмно-синий «Шевроле Лачетти» влился), а после этого поинтересовался:

— Что это за книжечку, радость моя кареглазая, ты держишь в руках? Текст новой и потенциально-модной пьесы?

— Не угадал, успешный «маньячный» инспектор, разнообразными фотографиями которого пестрят все сегодняшние австралийские газеты, — улыбнулась Инни. — Это, повелитель моего глупого и доверчивого сердца, учебник русского языка.

— Серьёзно? — удивился Роберт. — С чего это ты решила — расширить свои языковые возможности?

— Ну, как же. Ведь Танго пригласила нас к себе в гости. В далёкую и заснеженную Россию, я имею в виду. Правда, эта поездка состоится не скоро, так как австралийская стажировка твоей русской коллеги закончится только через одиннадцать месяцев. То есть, в Россию мы с тобой, милый, отправимся через год-полтора, не раньше. Вот, за это время я и планирую — освоить русскую речь. По крайней мере, разговорную.… Кстати, Робби, я же приобрела полный комплект пособий: учебник, грамматику, словарь, разговорник, всякие аудио и видеоматериалы. Составишь мне — на учебном фронте — компанию?

— Почему бы и нет? Составлю. Лишним не будет…. Кстати, сегодняшние австралийские газеты. Они что-нибудь пишут про летний сиротский лагерь «Добрый приют»?

— Так, лишь вскользь упоминают. Без всякого скрытого подтекста. Ни словечка — о «газовых» экспериментах над сиротами. Видимо, «параллельные» деятели подсуетились…

В аэропорту Сиднея было шумно, душно, бестолково и достаточно многолюдно — самый разгар летнего сезона, как-никак. Одни туристы прибывали, другие — уже до черноты загорелые, отдохнувшие и умиротворённые — убывали…

— О, ребятки! — искренне обрадовалась Танго. — Пришли-таки проводить верную соратницу. Молодцы…. Что я вижу? Учебник русского языка? Целиком и полностью одобряю. Ученье, как говорится, свет…. Где Габов? А не будет его, извините. С утра пораньше отправился в здешнее российское консульство — подавать документы на месячную туристическую визу. Хочет побыстрее отправиться в Санкт-Петербург, пока моя симпатичная младшая сестрёнка женихом не обзавелась. Хитрый и предусмотрительный, ничего не скажешь…. А какие у вас планы? Впрочем, всё и так ясно. Это я про стильное обручальное колечко, что красуется на безымянном пальчике у одной известной австралийской актрисы…. Следовательно, уже можно поздравлять?

— Можно, — победно улыбнувшись, подтвердила Инни. — Ты, боевая подруга, очень наблюдательная. Мы с Робби ещё позавчера заскочили в мэрию округа «Круговая пристань» и всё оформили — честь по чести. Так что, теперь можешь официально именовать меня — «миссис Ремарк».

— То есть, «миссис Моргенштерн»?

— Нет, в её новом австралийском паспорте так и будет записано — «Инэс Ремарк», — усмехнулся Роберт. — Эти театральные актрисы — такие затейницы…

— Молодец, Инэска! — похвалила Танго. — Классно придумала. С фантазией и глубинным смыслом. Одобряю…. Значит, теперь планируете совершить свадебное путешествие, полагающееся по новому статусу?

— Это точно, планируем. Робби же ещё ни разу — с момента своего прибытия в Сидней — не был в отпуске. Целых пять с половиной месяцев накопилось. Питер Модильяни, Прокурор австралийского штата Новый Южный Уэльс, на заявлении уже и свою положительную визу наложил. Так что, на следующей неделе — вылетаем. Сперва в австрийский Клагенфурт, знакомиться с родителями Робби. Потом на мою Родину, в Никарагуа. Ну, чтобы слегка затушить приставучую и упрямую ностальгию, которая — время от времени — посещает мою хрупкую и ранимую Душу. А после этого отправимся в аргентинский Буэнос-Айрес. Там проживает дедушка Робби. Он нас — во время вчерашнего телефонного общения — в гости позвал, неудобно было отказать…. Впрочем, вполне возможно, что именно с Аргентины мы и начнём, так как голос у старика был какой-то…м-м-м, неуверенный. Словно бы он остро нуждается в помощи, но стесняется про это сказать. Подумаем ещё сутки другие, а уже потом и определимся — с окончательным «медовым» маршрутом…

— А как же твой театр?

— Творческий отпуск взяла. Мол, надо немного отдохнуть, встряхнуться, развеяться и набраться свежих впечатлений…. Ой, объявляют посадку на самолёт, вылетающий в Канберру. Будем прощаться?

— Будем. Удачи вам, друзья, во всём. И…. Мы ещё увидимся. Обязательно.

— А ещё и созваниваться будем, — улыбнулся Роберт. — Регулярно, я имею в виду. Лишним не будет.

— Не будет…

Прошло полтора часа. Светло-голубой «Линкольн», ловко петляя между холмами и оврагами пампы, ехал — с приличной скоростью — по пыльной просёлочной дороге.

В кабине было душно. И царапина на правом плече, оставленная пулей неизвестного типа в чёрной маске, слегка саднила.

— Чёрт знает что, — непринуждённо управляясь с автомобильной баранкой, ворчал под нос Роберт. — Приоткрываешь автомобильное окошко — тут же в салон набивается едкая светло-жёлтая пыль: чихать замучаешься. Закрываешь — вязкая духота наваливается. Бред законченный и бредовый…. Плечо? Рана-то ерундовая, пуля по касательной прошла. И повязку журналист наложил дельную, кровь давно уже остановилась. Только ссадину надо было протереть — перед перевязыванием — хотя бы перекисью водорода. А ещё лучше — хлоргексидином [1] . Ладно, отложим на потом…

Он покосился на экран планшета, закреплённого над автомобильной «торпедой» и недовольно поморщился: светло-жёлтая «засветка» беглеца продолжала медленно-медленно ползти (на самом деле — ехать со скоростью свыше девяноста километров в час), на северо-запад. Расстояние между машинами оставалось прежним — на уровне двадцати пяти-шести километров.

Раздалась мелодичная трель. Номер звонящего абонента на экране мобильника так не высветился.

— Ремарк на связи, — недоумённо пожав плечами, Роберт поднёс к уху тёмно-синий мобильник.