Ремарк и миражи
Шрифт:
— Приветствую вас, инспектор! — известил бодрый мужской голос. — Как дела? Как дорога? Пыль с духотой не донимают?
— Терпимо…. Итак?
— Вам привет от Танго.
— Хм, у вас, милейший, солидные рекомендации. Ничего не скажешь. Тем не менее, представьтесь.
— Алекс Никоненко. Армейское прозвище — «Никон».
— Запомнил. И по какому вопросу вы меня беспокоите?
— Может, амиго, чисто для начала, перейдём на нормальный стиль общения?
— На какой же?
— А на солдатский.
— Перейдём, не вопрос, —
— Предупредить хочу.
— Так предупреждай. Слушаю.
— Не знаю, зачем ты гонишься за геологами…
— За геологами?
— Вернее, за двумя симпатичными геологинями среднего возраста, следующими к своему полевому лагерю на нежно-лазоревой «Мазде», — насмешливо хохотнув, уточнил собеседник. — Короче говоря, прекращай это бесполезное и опасное мероприятие.
— Почему — опасное?
— Примерно через двенадцать километров просёлок, по которому ты сейчас едешь, будет пересекать другая дорога. Вот, на этом перекрёстке тебя и поджидает засада. Киллер уже припарковал автомобиль за ближайшим холмом, а сам — с охотничьим карабином в обнимку — залёг в густых зарослях чертополоха.
— Откуда знаешь?
— От пархатого и ободранного ливийского верблюда. Останови машину, выйди и посмотри в небо.
Роберт так и сделал. А задрав голову, непроизвольно улыбнулся: прямо над ним летел-парил мотодельтаплан…
Глава первая. Прогулка по Буэнос-Айресу
И, всё-таки, они решили начать своё свадебное путешествие именно с Аргентины.
— Стариков — в обязательном порядке — надо чтить и уважать, — сидя на кровати по-турецки (естественно, в голом виде), — важно вещала Инни. — А сколько лет твоему дедуле?
— Э-э-э, — замялся Роберт. — Кажется, восемьдесят пять.
— Кажется ему, видите ли. Так не интересоваться ближайшими родственниками. Стыд и позор. Да ты совсем обнаглел, «маньячный» инспектор…. Я, вот, круглая сирота. И всё-всё-всё про это понимаю. Да, будь у меня родной дедушка. Я бы, я бы…
— Ну-ну, продолжай. Ты бы — что?
— Я бы пылинки с него сдувала. Вот.
— Пылинки. Понятное дело…
— Понятливых какой выискался, — разозлилась Инэс. — Летим в Буэнос-Айрес и точка. Все споры отменяются.
— Хорошо, в Буэнос-Айрес, так в Буэнос-Айрес. Как скажешь, — покладисто согласился Роберт. — И смены климата практически не будет. В Аргентине сейчас тоже — лето…. Только у меня будет одно непреложное условие.
— Какое?
— Не люблю гостиниц. Совсем, навсегда и однозначно. И зачуханные, и средненькие, и пяти-семи звёздные. Терпеть их не могу. Да и деда не хочется стеснять. Ведь, и Рой полетит с нами…
— Гав! — подтвердил из гостиной чуткий пёс, мол: — «Обязательно и всенепременно полечу. Другие варианты не рассматриваются. Даже и не надейтесь…».
— Поэтому и надо заранее снять апартаменты — с полноценной кухней и прочими
— Какие, собственно, проблемы? — якобы-равнодушно передёрнула худенькими плечами Инни. — Иди в наш совместный рабочий кабинет. Смело включай компьютер. И, задействовав могучий Интернет, бронируй — что приглянётся.
— И пойду.
— Так и иди.
— Только чуть позже…
— На что это, охламон белобрысый, ты намекаешь? На очередное выполнение супружеских обязанностей? По шестому кругу за вечер?
— Ага, по шестому, — глупо улыбнувшись, подтвердил Роберт. — А что, есть какие-то возражения?
— Никаких возражений. Вот, только…
— Что, любимая?
— Пить очень хочется…. Сгоняй на кухню за пивком, а?
— Без вопросов. А какого тебе принести?
— Что ещё за глупый и пошлый вопрос? Конечно же, «Кильмес-Кристаль». Будем привыкать к аргентинской классике…. Стой.
— Стою.
— Ты меня любишь?
— Люблю.
— А как — любишь?
— Как усталый двугорбый верблюд, бредущий — из последних сил — по раскалённой пустыне, вкусную и холодную водицу.
— Молодец, чеши за пивом…
Они прилетели в Буэнос-Айрес уже под вечер: сошли по самолётному трапу, получили багаж и — в специальном ветеринарном отделении — «переноску» с Роем, прошли на стоянку такси, отстояли десятиминутную очередь и, загрузив вещи в багажник, устроились на заднем пассажирском сиденье.
— Улица Виамонте, дом пять, пожалуйста, — назвал адрес Роберт. — «Меблированные комнаты Жоржиньо».
— Гав! — подтвердил из «переноски» Рой.
— Хороший выбор, — на сносном английском языке одобрил щекастый и усатый водитель.
— И чем же он так хорош?
— Гав?
— Тихий буржуазный район. Приятная и ненавязчивая архитектура. Много газонов, цветов и прочей зелени. Да и сам Мануэле Жоржиньо — славный малый…
«Славный малый» оказался высоким худым стариком с седыми моржовыми усами и задумчивыми лиловыми глазами трепетной горной ламы. Зарегистрировав новых постояльцев в толстой амбарной книге, он выложил на деревянную стойку массивный бронзовый ключ, щедро покрытый ядовито-зелёной патиной, и произнёс несколько коротких фраз на испанском языке.
— Нам надо подняться по лестнице на второй этаж и сразу после этого повернуть направо, — перевела Инни. — Крайняя дверь у двустворчатого окна…. Всё понятно. Доброй вам ночи, сеньор Мануэль.
Старик, пробормотав под нос что-то неразборчивое, развернулся и, громко шаркая подошвами стареньких сандалий по каменным плитам холла, скрылся за чёрной потрескавшейся дверью.
Сами же апартаменты оказались очень милыми и уютным: светлая мебель, пахнущая свежими сосновыми досками, просторная кухня, туалет с унитазом и биде, ванная комната, выложенная светло-бежевой керамической плиткой, тёплая вода, текущая тоненькой струйкой из никелированной трубы, прохладное, в меру накрахмаленное постельное бельё.