Ремарк и оригами

Бондаренко Андрей Евгеньевич

— Может, свернём к речке? — предложила Танго. — Найдём тихую заводь, умоемся, перекусим? А?

— Свернём, пожалуй. Время пока терпит…

Забрызганный грязью «Шевроле Лачетти», устало всхрапнув, остановился на низком речном берегу. Водитель и пассажиры покинули машину.

Весело и жизнеутверждающе зеленела низкая трава, в которой радостно и беззаботно стрекотали знаменитые австралийские цикады. Утреннее солнышко разливало вокруг нежную и завораживающую истому. В сине-голубых речных водах, активно гоняясь за мелкой чёрной мошкарой, бойко плескались плоские серебристые рыбёшки.

— Лично мне — хватит этого провинциального бездорожья, — веско заявил Иван. — Причём, и за глаза, и за уши. В следующий раз — в обязательном порядке — поедем по гладкому асфальту. Пусть и в тройной объезд. Ну, его — эти «напрямки»…

— Хорошо-то как! — словно бы не слыша ворчливых реплик Гамова и не замечая его восторженных взглядов, от души потянулась Танго. — Может, искупаться? А, командир Ремарк? Я и купальник надела. Словно бы предчувствуя ситуацию. А вы, джентльмены, пока завтрак организуйте. В том смысле, что бутерброды разложите на газетке и кофе разлейте по пластиковым стаканчикам… Тихо, — тревожно подняла вверх правую руку. — Гудит? Или же мне только кажется?

— Гудит, — подтвердил Роберт. — Вот же, он! — указал пальцем. — Светлая точка над руслом реки. Уверенно набирает высоту…. Разворачивается…. Берёт курс на Сидней. Чёрт побери, так его и растак…. Отставить — купание! Отставить — завтрак! Все в машину! Неужели, нас опередили?

Коттеджный посёлок — по меркам Австралии — был самым обыкновенным: симпатичные просторные домики, окружённые невысокими «живыми» изгородями, идеальные изумрудные газоны, аккуратно-подстриженные декоративные кустарники, отдельные молодые фруктовые деревца, прямоугольники бассейнов с ярко-голубой водой, окружённые пляжными зонтами и полосатыми шезлонгами.

Автомобиль остановился между двумя крайними коттеджами.

— Бардак и бедлам, — высказалась Танго. — Господину Поспишилу (и не важно, которому из них), принадлежит строение за номером — «шесть». А номеров-то на этих зданиях и нет…. Как теперь быть?

— А вон, как раз, местный абориген вышел на крылечко, — обрадовался Габов. — Сейчас и спросим.

— Кто у кого спросит — ещё большой вопрос. Дядечка-то больно уж сердитый и серьёзный…

«Дядечка» был краснолицым, массивно-приземистым и напоминал — своим общим обликом — антикварный дубовый шкаф. А ещё крепко сжимал в больших ладонях короткоствольное помповое ружьё.

Грозно откашлявшись, он душевно гаркнул:

— Кто такие? Ну-ка, вышли, морды, из машины…. Руки держим на виду! Стреляю без предупреждения…

— Прокуратура штата Новый Южный Уэльс, — веско сообщил Роберт. — Старший инспектор по особому разделу Ремарк.

— Ремарк? Знаменитый «маньячный» инспектор? — напряжённо всматриваясь, удивился краснолицый. — Действительно, похож. На фотографии в газетах, я имею в виду…. Служебное удостоверение, молодчик, у тебя имеется при себе? Тогда подходи и показывай…. Только медленно подходи. И резких движений, ради собственного же блага, не делай…. Так-с, особый раздел Прокуратуры штата Новый Южный Уэльс, старший инспектор Роберт Ремарк. Всё, вроде, правильно…. А почему в скобочках обозначено — «Моргенштерн»?

— Чтобы маньяков и всех прочих психов окончательно запутать. Диалектика.

— Ясненько…. А эти двое? С тобой? Удостоверения есть? Передавайте через Ремарка…. Старший криминальный инспектор по округу «Круговая пристань». Солидно, спорить не буду…. Стажёр Прокуратуры штата Новый Южный Уэльс? Фи, как мелко. И вообще, пигалица курносая, ты больше на киноактрису из немецких порнофильмов похожа, чем на стажёра прокурорского…

— Осторожней на крутых поворотах, — предупредила Танго. — Могу, ведь, и обидеться.

— И что тогда будет?

— Почки отобью, печень, селезёнку, мужское достоинство. Зубы выбью. Причём, все до единого, включая коренные. Нос сломаю. Домишко твой, старый хрыч, спалю дотла. Ружьишко? Не помеха. Сам, наверное, догадываешься, куда его ствол — в самом начале экзекуции — будет, мать твою, вставлен…

«Тирада, между прочим, произнесена таким голосом, что как-то сразу веришь — всем этим цветастым обещаниям», — отметил Роберт. — «Мол, так, непременно, всё и будет…. Каким голосом произнесена? Вроде бы тусклым, бесцветным и скучным. Но, при этом, и жутко-жутко-авторитетным…. Непроста наша красотка Танго. Ох, непроста…».

Похоже, что и «старый хрыч» почувствовал что-то аналогичное. Если, конечно, не большее. Безвольно опустив ружьё стволом вниз, и вернув Роберту служебные удостоверения, он смущённо залебезил:

— Да, я что? Ничего. Так, пошутил — совсем маленько. Не обижайся, пожалуйста, пигалица…. Представляюсь. Свенн Йонсен, неформальный староста этого посёлка. Надо же кому-то — хоть иногда — брать на себя инициативу и ответственность? Для общей пользы и порядка, я имею в виду. Без этого, пардон, никак нельзя. Верно, ведь? А что с ружьём выскочил и наорал малость на представителей Властей, так это не со зла, всё от нервов расшатанных. Приношу свои искренние извинения и всё такое прочее…. Ну, вы сами, господа и дамы, посудите. Сперва весь вечер напролёт этот неугомонный Поспишил куролесил. Напился и, понятное дело, начал шастать — туда-сюда — по ближайшим соседям. Ругался, скандалил, песни орал, к женщинам грязно приставал, с мужчинами задирался. Да, что там — задирался, в драку, прямо-таки, лез. А потом, слегка устав, ударился в самую натуральную истерику: сел на крылечке собственного дома, обхватил голову ладонями и, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, начал плакать-причитать, мол: — «Убьют меня, сиротинку горькую, скоро. А-а-а. Помогите…». Уже за полночь насилу его угомонили и уложили спать…. И, что же? Я даже уснуть толком не успел, как мотор со стороны реки загудел: громко так, устало и надсадно…. Через некоторое время звякнуло. После этого собака Поспишила, морды лошадиной, завыла — словно бы сердце у неё выдирают из грудной клетки. Потом, где-то через полчаса, двигатель вновь заработал, причём, на самых разных оборотах. Гудел, выл, гудел, потом перестал…. И только я, наконец-таки, задремал, как ваша машина припарковалась практически под окнами моей спальни. Проснулся, понятное дело. Вот, и вспылил немного. Простите. Так, вот, получилось…

— Уже простили, — заверил Роберт. — Где дом Майкла Поспишила?

— Второй справа от моего. Сейчас провожу.

— Не надо — провожать. Оставайтесь, Йонсен, здесь. А если, не дай Бог, конечно, услышите выстрелы, то тут же вызывайте местную полицию…. Вам всё ясно?

— Так точно, господин «маньячный» инспектор. Не сомневайтесь…

Входная дверь нужного коттеджа оказалась чуть приоткрытой.

— Заходим по одному, — извлекая из наплечной кобуры пистолет, приказал Роберт. — Габов — замыкающий и страхующий…

Миновав холл-прихожую, они оказались в просторной и светлой гостиной со «вторым светом», а также с резными высокими перилами — по периметру — на втором этаже.

— Вот и собачка, которой совсем недавно — по выражению местного неформального старосты — «из грудной клетки выдирали сердце», — азартно прошептала Танго. — Немецкая овчарка тёмно-палевого окраса. Только грудная клетка у неё не разодрана. Просто оттуда торчит оперение стрелы. Возможно, арбалетной…. Ага, часть оконного стекла разбита и осыпалась на пол мелкими осколками. Знать, в собаку стреляли из арбалета прямо с улицы. Характерный такой почерк…. А где же наш мистер Лошадник?