Ремесло Теней: Игла Дживана
Шрифт:
— Ну, нет, — проговорил он и повторил уже громче: — Я говорю: нет! Вам не удастся меня остановить! Только не теперь, когда я на пороге успеха! — Он неожиданно и громко рассмеялся.
— Сет, отойди от пещеры, — спокойно произнес граф.
Утробный смех Аверре оборвался, точно звук выключили, и он, сверкнув глазами, произнес:
— Никто никуда не двинется, пока я этого не захочу. — И припечатал, точно выплюнул: — Граф.
Он сделал жест, как если бы приманивал к себе кого-то, а затем резко опустил ладони вниз, отчего дрожь прошла по земле, и вслед за ней из кустарниковых гущ
Пока желтоглазые твари, больше всего напоминавшие мне яртеллианских пещерных собак, скалили огромные зубы, обильно поливая слюной высохшую траву, никто не смел пошевелиться. Копая огромными когтями землю, прищелкивая длинными хвостами, они рычали и поскуливали, только и ожидая приказа к нападению.
— Убери своих тварей, дядя, — холодно сказала Эйтн, встав по правое плечо от Аманры. — Мы можем обсудить все в более спокойной обстановке.
— Тебе нет нужды за ними прятаться, Батул, — подтвердила ведьма голосом еще более хладнокровным, чем у леди Аверре.
Но только мастер не стал внимать их советам и с величайшим самодовольством объявил:
— А я так не думаю.
Стоя в стороне от всего этого, я с вспотевшими ладонями наблюдал за происходящим, когда молчаливый батуловский приказ атаковать прошел по натянутым, точно поводки, струнам Теней к чудовищным собакам.
Не успев и рта раскрыть, я увидел, как они, повинуясь общей команде, одновременно прыгнули, и уже приготовился к кровавому зрелищу.
Графские солдаты, чья быстрота реакции оказалась не хуже звериной, вскинули свои оружия и разрядили энергоблоки прямо в раззявленные кровожадные пасти.
Ни одна тварь не уцелела.
Однако это Аверре ничуть не смутило и он, вновь обратившись мыслями к темным потокам, сплетавшимся вокруг него и всего сущего, заставил их выплеснуться волной заряженных частиц. Это миниатюрное светящееся цунами должно было испепелить Эйтн, Занди и его людей, и только своевременная реакция Аманры, окутавшей себя и их непроницаемым энергетическим щитом, не позволила этому случиться.
Открыв рот и выпучив глаза, я мог лишь молчаливо наблюдать за тем, как мощь атаки Аверре, словно о волнорез, разбивается о созданную ведьмой защиту.
— Ты ничуть не изменился, Батул, — проговорила ведьма, выступив вперед. — По-прежнему манипулируешь теми, кто тебе доверяет, используя их ради собственных выгод — трусливая тактика. Хотя, можно ли ожидать иного от легенды?
В первый раз за все время нашего знакомства я стал свидетелем того, как самообладание изменило наставнику, а на его место пришла растерянность, отразившаяся на его лице.
— Кто ты? — спросил он.
Только ведьма совсем не спешила с ответом.
— Ты правильно рассчитал, возвратив Иглу на ее исконное место. Только здесь она может быть активирована так, как это изначально задумывалось ее создателями. В любом ином месте это неминуемо вызвало бы ее коллапс, и это даже близко не было бы похоже на тот ад, что творился на орбите Шуота полторы тысячи лет назад.
От слов, сказанных ею, не только я, но и сам Аверре стал чувствовать себя не лучшим образом.
— Кто ты? — настойчиво повторял он.
Слегка отодвинув с лица шаль, Аманра загадочно, насколько это было возможно при глубине ее морщин, улыбнулась и проговорила:
— Время надо мной поработало изрядно. Хотя, по правде, винить в этом следует не только его. — Она обвела низину широким жестом. — Здесь слова «Боиджия изменяет каждого» приобретают особый смысл. Энергия этого места настолько могущественна, что само пространство-время искривляется и изредка рождает обратно преломленное подобие некогда умерщвленной жизни…
— Кто ты?! — в третий раз взвыл Аверре.
— По-моему, ты и сам это уже знаешь, — проговорила ведьма.
Я больше не пытался вникнуть в смысл завуалированных игр, шедших между этими двумя, но с мастером стало происходить что-то необычное. В считанные мгновения он побелел, точно полотно, глаза таращились из орбит, а лицо исказилось от неописуемого ужаса. Он будто приведение увидел, и сам от этого стал походить на мертвеца.
— Не может быть! Этого не может быть! — Не отрываясь от Аманры взглядом, Аверре начал пятиться куда-то в сторону. — Ты же умерла! Ты умерла!!!
Громкий нечеловеческий смех ведьмы резанул по ушам. Одним рывком она распахнула все свои накидки, продемонстрировав темное нутро, заполненное тонкими побегами живого минна, извивавшимися, подобно червям, с тошнотворным шебуршанием. Именно они давали иссохшему, дряблому телу возможность двигаться.
— Насколько похоже это на жизнь? — вопросила она. — Ну?
Взгляд Аверре наполнился таким неподдельным страданием, что даже смотреть на него оказалось больно. Куда как легче было справиться с естественным отвращением, вызванным живым трупом ведьмы, стоявшей сейчас передом мной. И только следующие слова мастера перевернули мир вкруг меня вверх дном:
— Ох, Сол! Что же с тобою стало?
Глава 24 Святилище
Я, пожалуй, мог выразить мое состояние в тот момент всего тремя словами: это был шок, но они и вполовину не отразили бы и сотой доли тех чувств, что я испытал, услышав имя своей матери, с мистическим ужасом произнесенное Аверре. Осознание сказанного еще не успело, как следует закрепиться в моем мозгу и я, кажется, даже умудрился произвести на свет нечто вроде смешка, поскольку счел, что ослышался, или наставник просто ошибся…
Смятение вдруг охватило все мое тело. Мой нетерпеливый взгляд заскользил по уродливому телу ведьмы в поисках опровержения услышанного, ведь это просто не могло быть правдой. Не могло!
Но Аманра, вновь укутавшись в шали, просто смотрела на меня, не произнося ни слова. Эйтн и Занди, кажется, были огорошены ничуть не меньше, хоть и вряд ли понимали всей сути начавшей вырисовываться трагедии.
Я повернулся к Аверре, который, не отрываясь, смотрел только на ведьму, и спросил — нет, прошептал, — сдавленным голосом: