Ремесло Теней. Игла Дживана
Шрифт:
За что я недолюбливал различные механизмы и искусственные интеллекты, так это за отсутствие возможности оказать на них влияние. С людьми и гуманоидами все обстояло намного проще. Пусть убедить самого Аверре разболтать свои тайны мне сил не хватало, вокруг существовали те, с кем он наверняка общался раньше. Например…
Первой и пока единственной на ум приходила мадам Бабор.
Стоило представить себе выражение лица этой грозной дамы, отпадало всяческое желание к ней приближаться. Но с другой стороны, говорить с хозяйкой отеля нужды вовсе не было, хотя ковыряние в ее голове вряд ли могло сойти за зло меньшее. Во втором
Повернув голову и поглядев в ставшее темным окно, я все-таки принял решение.
Приятное чувство предвкушения деятельности начало медленно разливаться по всему телу, пробуждая нетерпение, которое не могла побороть даже накопившаяся за время перелета усталость. Я почувствовал, как мои губы медленно расплываются в улыбке. И никакого контроля со стороны Бавкиды.
Всплывшее имя старой наставницы вовремя напомнило ее излюбленную фразу: спешка может больше навредить, нежели помочь делу. Только эти слова удержали меня от того, чтобы сию же минуту не кинуться на сумасбродные поиски гостиничной управляющей. Продолжая помнить о них, я заново окинул всю комнату взглядом, словно увидев ее впервые. Только теперь до меня стало доходить, насколько тут все отличается от утилитарной компактности Цитадели.
Оторвавшись от, ставшего теперь любимым, кресла, я совершенно по-детски с разбегу сиганул на кровать. Толстый упругий матрац приятно пружинил под моим телом. Даже представить себе трудно, как же, должно быть, приятно на нем спать.
Но о глубоком и долгом сне я пока еще думать не собирался. Лежа головой на огромной пуховой подушке, я упирался взглядом в неприметную дверь, обделенную до этого моим вниманием. Еще не успев открыть ее, я знал, что прячется по ту сторону. Мысли мои уже находились на дне большой мраморной ванны, под толстым слоем душистой белой пены. Только теперь я понимал, чего хотел больше всего на свете: час, а может даже два потратить на то, чему на Яртелле принято уделять максимум минут пятнадцать, и то стоя под душем.
Пройдя в ванную, я щелчком заставил включиться свет внутри. Комната оказалась традиционно светлой и чистой, и никакими неприятными сюрпризами так же не спешила встречать: большая белокаменная ванна, выложенная мрамором, белоснежная умывальная раковина и сияющий унитаз. Все, как и везде. И без пятен ржавчины и неприятного запаха. Даже полотенца на сушилке ослепляли чистотой и пахли свежестью неизвестных мне цветов. Тюбики и баночки со всевозможными снадобьями блестели на полочках, выставленные по росту. Скажи мне кто об этом раньше, в жизни бы не поверил, что в таком захолустье так отчаянно следят за сантехникой.
Открыв кран с горячей водой, я выбрал одну из склянок и обронил щепотку ее содержимого в ванну. Пока вода набиралась и пенилась, я скинул с себя всю одежду, бережно опустил поверх всей кучи напульсник-коммуникатор и, предвкушая миг блаженства, растянулся на мраморном дне под густой и очень душистой пеной. Вот это-то и означало насладиться путешествием.
Примерно час спустя, когда как следует откис и намылся едва не до хрустального блеска, я с большой неохотой вылез на коврик и быстро закутался в большое пушистое полотенце. Вытершись насухо и накинув халат, вернулся в комнату, довольный жизнью, как никогда прежде. Расслабленный и освеженный я готов был провалиться в забытье сна сию секунду, но кое-чего для полного счастья все-таки не хватало.
Голод напомнил о себе легким спазмом и урчанием в животе. Совсем не собираясь ложиться спать, не получив должную порцию углеводов и жиров, я заново обратился к местному чуду компьютерной мысли с просьбой прислать в номер что-нибудь съестное.
– Извините, сэр, – ответила мне машина с очень странной ноткой, сильно напоминавшей человеческое ехидство. – Ваша просьба не может быть выполнена.
– И почему же, позвольте спросить?
– Из-за сокращенного числа постояльцев кухня закрывается рано. Мы вынуждены просить вас обождать до утра.
Из-за сокращенного числа? А что, тут и наплывы случаются?
Экран погас и я остался в одиночестве уставший, злой и голодный. Только-только вернувшееся настроение испарилось без следа. Усевшись обратно в кресло, я попытался вспомнить, когда ел в последний раз. Если не считать той питательной гадости, что подавалась в качестве особого блюда на борту корабля Аверре, это был ужин перед самым отлетом. Смешно. Никогда терпеть не мог тамошнюю стряпню, а вот улетел и сразу же стал скучать.
Вдруг, словно разбуженный мыслями о так называемом доме, очень тихо запищал напульсник. Я и забыл, что по прибытии мне надлежало немедленно связаться с Цитаделью и сообщить о своем местоположении. Страшно было представить, что творилось с Бавкидой, пока она провела столько часов в ожидании.
Подскочив к напульснику, я нажал кнопку приема сообщения и слегка отодвинулся назад, позволяя трехмерному изображению проецироваться на крышку стола. Из-за чрезмерной компактности устройства четкость голограммы изрядно страдала, но в данном случае это было не столь важно. Главное – возможность даже на столь огромном расстоянии поддерживать связь.
Как обычно, лицо Бавкиды пряталось в глубине черного капюшона, но, даже несмотря на это, догадаться, что она вне себя от гнева, было нетрудно.
– В чем дело, Сет? – резкость ее слов заставила меня отступить еще на полшага назад, хотя мне удалось придать своему жалкому отступлению спланированный вид, будто я собрался запереть входную дверь на замок.
Откровенно признаюсь, что прикидываться невинностью мне было не в первой. Старательно изображая на лице недоумение, я сказал:
– Вы же велели мне связаться с вами, как только мы достигнем места назначения.
– Ну, и?
Я развел руками:
– Так мы только и прилетели. Я даже вещи распаковать не успел.
Даже сквозь расстояние в миллионы световых лет можно было почувствовать, с каким сомнением отнеслась к моим словам наставница всех лейров.
– А ванну принять? – проворчала она. – И запахни халат как следует.
В жизни своей не краснел сильнее, так что быстро натянул халат по самые уши.
– Итак, где вы?
– Это Боиджия, – пробормотал я.
Ледяная тишина, обрушившаяся на меня после этого, была, пожалуй, одной из худших реакций, которые мне когда-либо доводилось встречать. Бавкиды я вовсе не боялся, вернее, не так сильно, как прочие алиты, однако временами она умела нагнать страху даже на каменный столб.