Ремейк Нового года
Шрифт:
Без труда я обнаружил на чердаке слуховое окно. Прямо подо мной, отделенные лишь потолочным перекрытием, резвились мусью Рожнов с худенькой любовницей. Я достал из сумки походный набор частного детектива: миниатюрный микрофон МАЗ с приемником и мини-диктофоном.
Приемник я поставил на грязную балку, зачем-то обмотанную тряпьем. Мини-микрофон на длинном шнуре стал опускать в слуховое отверстие.
Когда микрофон достиг, по моему разумению, нужного помещения, я включил приемник.
— О, мой милый… — простонал
Дальнейшие чмоканья, покряхтывания, постанывания, хлюпанья, бормотания, взвизги и выкрики не оставили сомнений в том, чем занималась внизу подо мной влюбленная пара. Я записал процесс до самого конца — до утомленных вздохов, хлопанья пробки и бульканья вина в бокалах.
А затем они вдруг начали снова — и я, кажется, понял, что нашла в господине Рожнове его молоденькая любовница. Однако я счел, что моя заказчица в принципе удовлетворится записью единичного акта, и спешно покинул чердак.
Госпожа Рожнова прибыла ко мне в кабинет через две недели. Бриллиантовый свет, озарявший ее лицо и плотную фигуру, казалось, стал еще ярче.
Я приказал Римке принести кофе и выложил перед заказчицей отчет. К нему прилагались улики: конверт с парой десятков фотографий и диктофонная запись.
С плохо скрываемой брезгливостью мадам просмотрела отчет. Затем взялась за фотографии. Глянула бегло. Ее лицо исказила гримаса.
— Какие вы все свиньи… — пробормотала она. Кажется, она имела в виду весь мужской род. Совершенно безосновательно.
Она резко встала и отодвинула нетронутый кофе.
— Я вам еще что-нибудь должна?
— Благодарю вас, нет.
Рожнова вытащила компрометирующую кассету из моего диктофона и сунула ее в сумку. Следом отправила и улики-фотографии.
И, не прощаясь, вышла из моего кабинета.
Я думал, что больше никогда не увижу ее. Однако я ошибался. Еще через четыре дня она позвонила мне снова. Голос ее дрожал от слез.
— Па-аша, — прорыдала мадам Рожнова в трубку, — помогите мне на-айти его…
— Кого? — машинально переспросил я.
— Му-ужа…
— Он ушел от вас?
— Он и-и-исчез…
— А что случилось? Расскажите по порядку. Спокойно.
— Я… я уличила его… — проговорила она, прерываясь на всхлипы и высмаркивания. — Я бросила перед ним эти грязные фото… А он… Он только засмеялся, сказал: «Ну, вот и хорошо, что ты все знаешь»… И у-ушел… И вот уже четыре дня, как его нет… Нигде нет… И ее, этой маленькой сучки, тоже ни-и-и-где не-ет…
— Но вы же сами этого хотели?
— Нет! — отчаянно выкрикнула она. — Я не этого хотела! Я хотела его испугать! Показать, что я все знаю, — и все!.. А он — он! Он меня бро-осил!..
— Ну, что же, — молвил я, — приезжайте ко мне. Поговорим. Надеюсь, вы понимаете, что поиск вашего мужа — это уже другая и непростая работа?
— Да-да, конечно, понимаю, — торопливо пробормотала мадам Рожнова. — Так когда вам удобно меня принять?
— Через три часа.
Я взял себе времени с запасом, чтобы успеть как следует подготовиться к ее приходу.
Госпожа Рожнова явилась ровно через три часа. Глаза ее были заплаканы, а бриллиантового блеска поубавилось.
— Садитесь, — кивнул я. Она послушно уселась в кресло для посетителей. — Скажите, когда, вы говорите, исчез ваш муж?
— Четыре дня назад.
— А вы не пробовали обращаться в милицию?
— Милиция! — горько усмехнулась она. — Что она может, эта наша милиция!
— Напрасно вы так о милиции, — укоризненно сказал мой друг старший оперуполномоченный Саня Перепелкин. Он вышел из Римкиного закутка. За ним следовал сержант с автоматом наперевес.
Моя клиентка вскочила.
— Вот ордер на ваш арест, гражданка Рожнова. — Саня буднично достал из кармана бумагу. — А вот ордер на обыск вашего дома. — Старший опер достал другую. — Или, может, вы сами расскажете, как вы избавились от тела убиенного вами мужа?
Спустя неделю Саня получил благодарность по службе и премию из «подкожного» фонда в размере пяти сотен рублей. Как честный человек, на эти деньги он пригласил меня в пивную.
За третьей кружкой седьмой «Балтики» он спросил меня:
— Когда ты догадался?
— В первый же день, когда стал следить за ним. Вернее — не за ним, а за ней.
— А вот расскажи: как ты догадался?
— Оперативное чутье, — усмехнулся я. — Внимание к деталям. Плюс знание психологии полов.
— Тоже мне Ниро Вульф, — ухмыльнулся Саня. — Подумаешь: баба переоделась мужиком…
— Ну, не скажи, — возразил я. — Во-первых, она действительно хорошая актриса. Плюс — мужиковата. Так что, когда она находилась в образе собственного мужа, изобличить ее было невозможно. Ну, точнее, — скромно добавил я, — невозможно любому, кроме меня. Походка, жесты, манера держаться — все в ней было мужское. Не говоря, конечно, об одежде. А знаешь, что ее выдало?
— Ну, и что?
— Тот момент, когда она, мадам Рожнова, вместе со своей любовницей-блондинкой, садилась за столик в кафе.
— Садилась?
— Да, именно садилась… Знаешь, что она в тот момент сделала? Точнее — не сделала? Она не поддернула брюки.
— Подумаешь! И я не поддергиваю брюки, когда сажусь. И ты тоже не поддергиваешь.
— Потому что мы с тобой вечно ходим в джинсах. А на нем — точнее, на ней! — были брюки со стрелочкой. Со свеженькой-свеженькой, наглаженной-наглаженной…