Рэми и Remmi

Тюрина Екатерина Александровна

– Хочешь есть?

– Нет пока.

– Держи!
– всучил палочку с сахарной ватой, бешеного розового цвета, взамен забрав поводок.

Рэм, лохматый предатель, слушался мужика мало того, что беспрекословно, так еще и с явным удовольствием.

К началу выставки я стала обладательницей двух рожков с мороженным - мятным и шоколадным, воздушного шарика привязанного к ошейнику пса и растерянной гримасы.

Если бы я вздумала представить себе, что это такое, когда мужчина

ухаживает за понравившейся женщиной, я бы представила себе данное действо именно так.

– Смотри!

На ринге вышагивали братья и сестры Рэма по породе - девять ирландских сеттеров, блестящих, с лоснящейся шерстью.

Ляпота.

Запиликал мобильный.

– Слушаю, - ответила после некоторых раздумий, над полузнакомым номером.

– Добрый день, вас беспокоит Илья Васильевич Летин...

– Пошел в задницу!
– огрызнулась и сбросила вызов.

Гигант удивленно смотрел на меня. Та-там, вот вам и свет творческой интеллигенции! Получите, распишитесь!

– Что-то случилось?
– выразил интерес.

Я отмахнулась.

Выставку досматривать не стали, тем более, что Рэм устал вести себя примерно и начал активно интересоваться ближайшими собаками.

Гигант указал на колесо обозрения:

– Хочешь?

– Пошли.

Рэм остался ждать у кабинки внизу, привязанный к железному поручню.

– Тысячу лет тут не была, - призналась, усаживаясь на сиденье.

– А я так еще больше, - гигант сел напротив.

Я достала блокнот и ручку, уложила на колени. Зрелище города сверху, в солнечный день - это что-то с чем-то, как мне кажется. Когда находишься наверху, над городом, он кажется таким спокойным и красивым, таким родным... Это уже совсем не тот город, где ты росла, который знаешь, по которому ходишь каждый день - это уже нечто больше, совершенней....

Медитацию оборвал голос:

– Почему ты рисуешь ручкой?

Покосилась на мужика:

– Мне так привычней. А что?

– Просто необычно. Это что-то из области искусства?

– Нет, что ты. Это... ну, из привычно-любимого. Вот, например, есть у тебя такие вещи, без которых ты не можешь нормально работать? Любимое кресло, стул, ну, что-то подобное.

– Я понял, это вроде талисмана.

– Вроде того, да... Ой, смотри!

Вид поражал и вдохновлял настолько, что мы сделали круг еще раз, прежде чем спуститься, весело болтая, и обнаружить, что пса нет.

– Не поняла, - протерла глаза.
– Где мой Рэм?

Поводок я привязала прочно, да и пес приученный не рваться. Он должен был сидеть здесь и ждать! Сидеть там, где я его оставила, черт побери!

Беспомощно глянула на гиганта.

– Подожди секунду, - спокойно приказал тот, и отошел к мужику-билетеру.

Ага, жду. Жду. Спокойно жду. Не паникую.

Да к черту!

– Эй!
– ухватила за рукав какого-то мужика явно ождавшего, когда его детишки спустятся с колеса.
– Вы тут пса не видели? Рыже-красный такой, ирландский сеттер? Я привязала его, поводок кожаный, а на ошейнике брелок в виде знака бесконечности... Ну!

– А!
– просветлел субъект лицом.
– Видел! Два пацана подошли и увели. У одного тоже собака была.

– Какая?

– Не знаю, пятнистая такая.

– Спасибо!

Я рванула было вниз по аллее, но была схвачена за руку.

– Чего?
– рявкнула, оборачиваясь.

Гигант за руку притянул меня обратно:

– Успокойся, его найдут.

– Кто?
– не выдержала. Нервы сдали.
– Да отпусти ты меня! Не лезь!

– Ремиль.

– Отвали! Я должна найти его! Должна, слышишь?!

– Ремиль!

– Да кто ты вообще, черт побери, такой, чтобы мне указывать! Пусти!

Гигант схватил меня за плечи и ощутимо тряхнул, так что челюсти клацнули. Ошарашено уставилась на него.

– Успокоилась?

У меня задрожали губы. Пришлось закрыть лицо руками.

Гигант привлек меня к своей груди, обнял. Некоторое время я тупо рыдала в его рубашку, цеплялась руками за плечи. Сергей шептал мне что-то на ухо, и видимо это подействовало, вскоре на смену истерике пришла апатия.

– Идем, - крепко сжал мою руку и повел куда-то.

Опомнилась я, уже сидя на переднем пассажирском сиденье автомобиля гиганта, свесив ноги на улицу и сжимая в руках пластиковый стакан куда мужик наливал что-то из термоса.

– Пустырник?
– вяло выгнула бровь, опознав знакомый запах.

– Ага, - подтвердил он, на миг отрываясь от разговора по телефону.

– Нервная у мужика работа, - хмыкнула себе под нос. Руки тряслись.

Как там мой Рэм? Мой ласковый добрый пес, каждый день лижущий мне руки? Обожающий мясные обрезки, молоко, и еще больше ботинки этого гиганта? Какого хренова черта он позволил себя украсть?!

Я же... А, ладно, что теперь говорить!

Этот пес уже пять лет был со мной рядом, ежедневно, постоянно. С тех пор как однажды осенью я принесла его домой - маленького-маленького, десяти дней от роду: его мать заболела и умерла после родов, щенят хозяева, оказавшиеся по счастью какими-то знакомыми моих знакомых, отдавали за так, надеясь, что хоть кого-то удастся выходить.

Я помню как кормила его, слепого и беспомощного, макая палец в молоко, и как он скулил, не привыкнув к тому, что рядом нет ни матери и ни братьев-сестричек греющих бока.