Рене по прозвищу Резвый
Шрифт:
Рене еще раз посмотрел на мертвого индейца. Да уж, сдохнуть вот так, как собака, в залитой мочой подворотне… Такого и врагу не пожелаешь. Эх, жизнь человеческая…
Вдруг со стороны улицы раздались громкие голоса. Рене обернулся. На фоне залитой лунным светом улицы возникла крупная мужская фигура с обнаженной абордажной саблей в руке.
Верзила повернулся и крикнул кому-то на улице:
— Эй, сюда, он здесь!
Рене, который стоял в тени и которого верзиле не было видно, быстро понял, что, похоже, это пожаловали загадочные «они»,и огляделся, прикидывая пути к отступлению.
Он толком не знал, будут ли у тех, кто искал старика, к нему претензии, но проверять как-то не хотелось. Особенно учитывая, как они обошлись с беднягой индейцем. Выбрав из двух зол меньшее, Рене метнулся мимо покойника во внутренний двор, но не успел. Верзила с громким воплем побежал следом за ним. Выругавшись, Рене вытащил шпагу. Вот кретин, что ему стоило тоже взять саблю. Обернулся, отбивая удар. Потом еще и еще. К верзиле присоединился другой такой же, и Рене зажали в углу между забором и нужником. Сжав зубы, он отбивался, не в силах отделаться от мысли, что его положение теперь ничуть не лучше, чем у мертвого индейца. О господи, сдохнуть рядом с сортиром, что может быть отвратительнее…
Рене защищался как сумасшедший, пока у него не выбили из рук шпагу и не приставили саблю к горлу.
— А ну пошли, щенок! — скомандовал один из них, хватая побежденного врага за шиворот.
Сопротивление было бесполезно, но Рене все равно попытался вырваться, за что был наказан ударом в скулу. Не сильным, но чувствительным. Это его не успокоило, и он продолжил дергаться, вынудив одного из головорезов отвлечься на пару ударов в живот. Тот оказался мастером своего дела, Рене после его кулаков согнулся, задыхаясь, и повалился бы на землю, если бы его не подхватили под руки и все-таки потащили туда, куда собирались.
— Это что еще за …? — раздался над головой Рене смутно знакомый голос.
— Этот… здесь отирался, — ответил один из тащивших. — Я подумал, может, видел чего.
— Подними его! — приказал первый.
Рене подняли и поставили на колени. Чья-то рука грубо дернула за волосы, поднимая лицо, чтобы его увидел главарь.
— Какая встреча! — Голос главаря прозвучал знакомыми глумливыми нотками, и юный капитан пожалел, что не умер возле сортира.
Он открыл мутные от боли глаза и ничуть не удивился, увидев перед собой ухмыляющегося Белтропа.
— Привет, Белтроп, — хрипло поздоровался Рене, сплевывая кровь. Пусть его убьют, но он не собирался унижаться перед этой мразью.
— Привет, щенок! — осклабился пират. — Теперь моя очередь учить тебя хорошим манерам, а?
— Я что, тоже обложил твою бабу последними словами? — Рене демонстративно наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
— Нет, щенок, ты просто оказался не в том месте и не в то время! — злобно прошипел Белтроп, не склонный сейчас воспринимать ничье чувство юмора, кроме своего собственного. — Признавайся, ты говорил с этой падалью? — Пират презрительно пнул мертвого индейца.
Труп беспомощно упал, по-прежнему прижимая к груди окровавленные руки, и подставил лунному свету безмятежно спокойное лицо, на котором играла легкая улыбка. И такой насмешкой над Белтропом выглядело это изуродованное, но не побежденное лицо, что Рене не выдержал и рассмеялся.
— Ты сам подумай, о чем мне с нимговорить?! — сквозь смех поинтересовался он. — Он же дохлый!
Физиономия Белтропа перекосилась от бешенства. Он достал шпагу и направил ее в лицо Рене. Юный капитан скосил глаза. Острие шпаги смотрело ему прямо в левый зрачок. Это было… неприятно.
— Ты, щенок! — медленно проговорил Белтроп. — Хочешь, чтобы с тобой обошлись так же, как с этим грязным индейцем? Я могу это устроить! Выбирай, если быстро расскажешь то, что меня интересует, то и умрешь быстро. А если заставишь из тебя каждое слово клещами вытаскивать, то будешь до-олго мучиться перед смертью. Ну так как?
Рене молча смотрел на слегка двигающийся перед его глазом кончик шпаги. Предложенный выбор не устраивал его ни с какой стороны. Что это за выбор, если предлагают выбирать между дерьмом и еще худшим дерьмом?
На счастье Рене в это самое мгновение из-за угла таверны показались две фигуры.
— Эй, капитан, ты чего здесь?.. — прозвучал голос Хвоста. Рене никогда не думал, что будет слушать этот наглый и гнусавый голос с таким удовольствием.
Не закончив вопроса, Хвост уже оценил обстановку и начал вытаскивать саблю. Шнырь, который стоял рядом с ним и которому тоже не надо было ничего объяснять, метнулся обратно в таверну с воплем:
— Капитана бьют!!!
Тут же из таверны послышались крики и топот множества ног. Белтроп, выругавшись, убрал шпагу в ножны и сделал знак державшим Рене головорезам. Они отпустили своего пленника, и он от неожиданности повалился на землю рядом с индейцем. Рене еще поднимался, когда в подворотне стало тесно от набившегося в нее народа, большая часть которых была командой с «Афины», а остальные прибежали за компанию в надежде на хорошую драку.
— Добрый вечер, Белтроп, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, заговорил Грешник Марк. — Ты что это, опять взялся обижать нашего капитана? А как же договор?
— Никто вашего капитана, — презрительно сплюнул Белтроп, — не обижает. С ним по-хорошему разговаривают, а он изволит морду воротить!
Грешник красноречиво посмотрел на слегка пошатывающегося Рене, который одной рукой держался за стену, а другой за живот. По его виду нельзя было сказать, что с ним разговаривали по-хорошему. Самому Рене было стыдно демонстрировать свою слабость, но без опоры стоять пока не получалось, а валяться у всех под ногами было бы еще стыднее.
— Хорошо. — Грешник медленно повернул голову в сторону Белтропа. — Ты спросил у него все, что хотел?
— Да, — с деланой беспечностью отмахнулся Бел-троп. — Дело-то было ерундовое. От меня сбежал раб, индеец, — он в очередной раз пнул изуродованный труп, — и украл мою личную карту здешних мест. Пустяк, но я терпеть не могу, когда кто-то проявляет ко мне неуважение. Индейца нашли и наказали, но он опять удрал.
— А Резвый здесь при чем? — встрял в разговор Крюк, еще один пират из команды Рене.