Ренни
Шрифт:
— Мы же не сидим весь день сложа руки, — сказал Рейн, качая головой. — Семья Абруццо думает, что хочет все время встречаться с русскими, ирландцами, мексиканцами и китайцами? Они хоть представляют, блядь, насколько они все непредсказуемы?
— Я полагаю, они считают, что, поскольку вы так долго жили в мире, все ваши отношения прочны. Кого, черт возьми, я должен трахнуть, чтобы выпить здесь кофе? — внезапно выпалил он, заставив меня удивленно рассмеяться, прежде чем оттолкнуться от стены и пойти на кухню.
— Не беспокойся об оплате, — сказала я, проходя мимо него, — ты не в моем вкусе, Эл.
На
— Ты тоже не в моем вкусе, — небрежно сказал он, не утруждая себя приукрашиванием, как это было в его характере.
Я двинулась на кухню, радуясь, что выбралась оттуда, подальше от почти ошеломляющих бурлящих эмоций в другой комнате. Тишина, мне казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как я ее слышала.
По крайней мере, там, в Хейлшторме, всегда было место, куда я могла улизнуть, чтобы немного успокоиться. В лагере Приспешников было не так уж много мест, куда можно было сбежать, особенно когда вокруг бегали дети.
— Что за история с этим ребенком? — спросил Ренни, пока я мыла кофейник.
— У него нет того, чем он готов поделиться, — пожала я плечами.
— И ты это приняла? — удивленно спросил Ренни.
— Люди иногда заслуживают того, чтобы у них были свои секреты.
— Чушь собачья, — выпалил он в ответ, заставив мою голову повернуться к нему, обнаружив, что он наблюдает за мной.
— Это не чушь собачья.
— Это полная и абсолютная чушь, — сказал он, качая головой. — Ты в это совсем не веришь. Держу пари, у тебя есть досье на всех остальных гребаных людей в Хейлшторме. И, если уж на то пошло, на всех, кто является крупными игроками в этом городе. — Он не ошибся, поэтому я просто повернулась и ополоснула кофейник, наполнив его свежей водой. Я подошла, чтобы поставить его в машину, обнаружив, что Ренни стоит прямо рядом с ней и слишком упрям, чтобы двигаться, поэтому мое плечо и рука коснулись его груди, когда я ставила его. — Что написано в моем досье, солнышко?
Я почувствовала, как мой живот задрожал от низкого, интимного тона, которым он спросил, его теплое дыхание на моем ухе, заставляя дрожь двигаться по моим внутренностям.
Где-то внутри раздавался знакомый тревожный сигнал, но он казался более приглушенным, затерянным под тяжелым одеялом желания.
Я пробыла тут слишком долго. Я слишком долго была рядом с Ренни и его флиртом. Он изматывал меня. И это было нехорошо.
Я подняла руку, нажала на кнопку аппарата и глубоко вздохнула, когда он начал капать.
И именно в этот момент его рука переместилась к моему бедру, а затем скользнула по моей спине, приземлившись на другое бедро и используя его, чтобы повернуть меня. Уже стоя так близко, моя грудь прижалась к его и забыла, что мы должны были сопротивляться ему, и набухла от желания.
— Ты теряешь свою защиту… — сказал он, его рука крепче обхватила мою поясницу. — Ты еще не признаешь, что хочешь меня? — спросил он, понизив голос.
— Ренни, я…
— Где, черт возьми, кофе для Эла? — произнес голос Ло. — Он собирается подраться с Репо с такой скоростью… о… — сказала она, когда я отскочила от Ренни, мое лицо вспыхнуло.
— Капает, — легко сказал Ренни, очевидно, не так смущенный тем, что его поймали, как я. —
— Идиот, — задумчиво произнесла Ло, сжав губы, и ее карие глаза заплясали. — Думаю, я могу просто сказать ему, что ты его так назвал. — Затем она посмотрела на меня, склонив голову набок. — Мина, пойдем прогуляемся со мной, — пригласила она, кивнув в сторону двери.
Те, что остались от Приспешников, обычно не проводили много времени на своей территории. Их было слишком мало. Но мы с Ло могли свободно гулять, так как семья Абруццо, казалось, не слишком стремилась уничтожить кого-либо из нас. Что было разумным шагом с их стороны. Независимо от того, насколько масштабной стала их операция, они не хотели связываться с Хейлштормом.
— Итак, Ренни, да? — спросила она, как только мы вышли на улицу, повернувшись и помахав детям, которые были в стеклянном ограждении АПОИП (прим. перев.: пуленепробиваемое стекло сделанное Агентством перспективных оборонных исследовательских проектов) на крыше — ничто, никакое огнестрельное оружие в мире, не могло пробить это стекло. Там, наверху, они были в полной безопасности.
— Нет, Ло, — тут же возразила я, качая головой.
— На кухне это не было похоже на «нет», — добавила она.
— Ренни — кокетка, — отмахнулась я.
— Он такой, — кивнув, согласилась она. — Но я видела, как ты разбиваешь мужское эго несколькими тщательно подобранными словами, когда раньше они не отступали.
Это была чистая правда. — Ренни не такой, как большинство парней.
— Потому что он похож на тебя, — кивнула она. — Знаешь, я бы подумала, что было бы почти освежающе найти кого-то, кто понимает, как ты. Но я не вижу в тебе никакого облегчения. Во всяком случае, ты напряжена. Чего ты здесь так боишься? Что ты не сможешь соблюсти приличия? Что, если он приблизится, он увидит, что твоя жизнь не так чиста, как кажется, что ты не так хорошо контролируешь себя, как хочешь, чтобы люди думали?
Это было именно так.
Существовала законная причина, по которой очень немногие люди хотели подвергаться эмоциональному воздействию. Это делало тебя уязвимой. Это давало людям с плохими намерениями возможность причинить тебе боль более жестоким образом.
Никто не хотел раскрывать кому-то свои скрытые части, если не знал, что этот человек заслуживает доверия.
Я не испытывала таких чувств к Ренни.
Он был слишком непредсказуем, слишком.
И в прошлом он использовал против своих людей информацию, полученную от них же. Мне не нужна была такая неопределенность в моей жизни.
— Я не могу доверять ему, Ло, — призналась я. — Это не похоже на тебя и Кэша. Это не…
— Я знаю, что мы так глупо влюблены, что это отвратительно, — оборвала она меня. — Но так было не всегда. Конечно, все начиналось не так. Я ему не нравилась, потому что он не одобрял то, что мы делали в Хейлшторме. У меня не было никакого интереса быть зарубкой на его очень, очень длинном косяке. И мы бодались головами, и мы стреляли друг в друга, и мы не ладили. Но он проявил себя. Иногда нужно давать мужчинам такой шанс.