Рэп для мента
Шрифт:
— Каким ты был, таким ты и остался… — гнусаво пропел Боровик и грустно улыбнулся, — да вот, блин, не остался ни хрена.
Он закурил и отвернулся.
— Тут вот Миша предложил выпить за милицию, за ментов то есть. Спасибо, понимаю, — вроде как за меня. Да вот только я уже больше не мент.
Роман с Арбузом вытаращили глаза.
— Что за фокусы? Под прикрытие, что ли, ушел, как голливудский полицейский? — не поверил Роман.
— Никакого прикрытия, никаких фокусов, хотя цирк Шапито налицо. Сегодня я уволен из УБОПа — комиссовали по состоянию здоровья.
— Ну,
Боровик махнул рукой:
— Я тут пораскинул мозгами. По всему выходит, что гнобит меня не кто иной, как генерал-майор Безродный. Помните, с чего начались наши кувыркания?
— Как же, с побега Чернова из «Крестов», — ответил Арбуз, — молодец, Роман, вывез его в колонке после концерта, а то бы кранты мужчине. Уж больно много знал, бедняга, напридумывал невесть чего в своей лаборатории. Интересы шибко больших людей задел, однако.
— Как, кстати, Чернов? — спросил Роман.
— Нормально, скоро уже две недели как в Лондоне. Документы я ему сделал реальные, деньгами упаковал на первое время. Мое слово крепче гороха, — Арбуз шутливо оскалился и поддел зуб ногтем большого пальца. — И что дальше, Саня?
— А дальше вот что. После побега Чернова меня вызвал Безродный и велел найти Чернова и устранить. Я понял, что в это дело замешаны вы с Ромкой и стал волынить. А потом в меня стреляли, подставили под это дело Ромку, потом пытались добить в больнице, откуда ты меня вытащил, потом мы вместе вытаскивали Ромку, теперь вот увольнение. А Безродный, как ты сам говорил, Ромка, из этой гребаной «Воли народа», про которую вам проболтался этот, как его…
— Петров, — подсказал Роман.
— Именно. Теперь понятно?
— Понятно, — Роман кивнул головой, — понятно то, что телевизионными разоблачениями мы эту «Волю народа» не угомонили. Кстати, труп Петрова на днях нашли в Обводном, а мой дружбантелеспрут внезапно помер, хотя слабым здоровьем не отличался.
— Вот и я думаю, что нам от этой «Воли народа» теперь не отвязаться, — сказал Боровик, — слишком мы им насолили, и они прекрасно знают, кто это сделал. Думаю, что я на очереди.
— Почему?
— Да потому что я теперь один в поле. Родная контора меня больше не прикрывает. Это же классика, детективы надо читать. Прибей меня, пока я на службе — ребята землю будут рыть, до чего-нибудь да докопаются. А так — ушел, ну, пропал где-то… Вспомнят иной раз, удивятся — чегой-то Саня не звонит, забыл старых соратников. И все дела.
— Да, дела… — протянул Роман, — по этому поводу надо выпить!
Арбуз разлил еще по одной, все выпили не чокаясь.
Боровик усмехнулся:
— Эй, можно бы и чокнуться, поминать меня вроде бы еще рановато!
— С вами и впрямь чокнешься, — сказал Арбуз.
— Ну и что думаешь делать? — спросил Роман.
— Думаю, месяца два-три у меня еще есть, пока в УБОПе привыкают, что я отрезанный ломоть. Ну а потом надо шить белые тапочки.
Роман хлопнул Боровика
— Не дрейфь, прорвемся! За три месяца что-нибудь придумаем. Правда, Миша?
— Это точно, — ответил Арбуз и нахмурился, — тем более что придумывать нам придется много чего.
Впору открывать кружок «Шевели мозговой извилиной».
— А у тебя-то что стряслось, Мишка? — спросил Роман.
— Стряслось, Ромка, и не только у меня, а у нас с тобой на пару. Такой уж сегодня, видать, день — пошла черная полоса. Не хотел я сегодня вечеринку портить, да ладно… Раз пошла такая пьянка — режь последний огурец.
Арбуз повертел в руках бутылку «Джека Дэниелса».
— Ладно, нечего наперстками цедить. Давайте допьем эту дуру из горла да и пойдем отсюда на свежий воздух. Здесь что-то шумно становится.
В пивной и впрямь становилось все шумнее и шумнее. Пьяный гомон прорезали женские взвизги, в дальнем углу за плотной завесой сизого табачного дыма угадывалась прелюдия большой пьянки, и дватри особо отличившихся персонажа уже валялись вдоль стойки, как крокодилы на отмели. Подходящие к стойке равнодушно через них перешагивали, а особо остроумные стряхивали на лежащих пену с наполненных пивом кружек.
Арбуз пустил бутылку по кругу.
После третьего круга бутылка опустела, и Роман поставил ее под стол.
— Все, вскипаем!
Друзья вышли на улицу. После прокуренной и пропитанной алкогольными парами и запахом давно не мытых тел пивной вечерний воздух казался особенно свежим.
— Ну что, вон скверик напротив, присядем? — спросил Арбуз.
Роман с Боровиком кивнули и отправились вслед за Арбузом к одиноко стоящей в чахлом скверике скамейке.
— Надо бы еще бутылку раскатать, — сказал Арбуз, когда все расселись, — нечасто удается погрузиться в атмосферу беззаботной юности. Сейчас озадачу Тюрю.
Он достал мобильник и выдал инструкции скучавшему в «Лексусе» Тюре. Черный джип тут же снялся с места, отъехал от пивной и плавно зарулил за угол.
— Ну так что, Миша, — спросил Роман, когда Арбуз засунул мобильник обратно в карман, — не тяни, давай развязывай свой мешок с неприятностями.
Арбуз закурил, помолчал немного.
— Дело такое, Рома. Помнишь Корявого, который меня заказал?
— Помню, — сразу помрачнел Роман.
— Помнишь, когда в процессе наших недавних кувырканий мы его с тобой навестили и ты помог ему отправиться в мир иной?
— И это помню.
— Так вот, пошла волна.
— С какой стати? — удивился Роман. — Там же было все чисто!
— Чисто, да не очень. Зеркало на полстены в его каморке помнишь?
— Помню, конечно. Я еще удивился, зачем в таком клоповнике зеркало, как у Леонтьева в гримерке.
— А вот зачем. За зеркалом у Корявого была еще одна каморка, типа дежурки для его быков на случай экстренных дел. И один бык там все это время находился.
— Ну и что?
— А то, что зеркало то прозрачное с обратной стороны. Как у американских копов. И бык этот, что в дежурке хоронился, нас с тобой распрекрасно видел. Как и все то, что мы с Корявым сотворили.