Репетитор 2. Чисто семейное дело
Шрифт:
«Пожалуй, пора и мне домой», – решил я и не спеша начал пробираться к дверям. На улице было тепло и тихо. Торопиться мне было некуда, и я отправился домой пешком по безлюдным московским улицам. Это была первая ошибка. Я совсем недалеко отошёл от бара, когда из соседнего двора до меня донеслось:
– Отвалите, козлы!
Кричала девушка. В ответ раздалась грубая мужская брань. Послышался глухой звук удара и вслед за ним болезненный девичий стон. И тут я сделал вторую ошибку. Проклиная себя за глупость, я бесшумно кинулся в тёмный двор.
К счастью, мои глаза уже привыкли к темноте, и я сразу узнал знакомую компанию. В тесном
Я не стал дожидаться, когда ближайший ко мне урод закончит орошать стену. Воспользовавшись тем, что он стоит ко мне спиной, я резким ударом ноги сзади в промежность перекрыл ему кран. В результате второго удара в затылок лоб подонка встретился со стеной. Не обращая больше внимания на неподвижное тело, валяющееся в отвратительно пахнущей луже, я шагнул к остальным, вынимая из кармана ключ от квартиры. Один из дебилов бросился на меня, второй схватил девчонку и потащил её к дальнему выходу из двора. Крутнувшись вокруг своей оси, я пропустил мимо себя противника и успел чиркнуть сверху вниз ключом по его голове. Дебил заорал и, схватившись обеими руками за затылок, выбежал на улицу, оставляя на асфальте кровавую дорожку. На массивной бородке ключа повис изрядный кусок кожи с волосами.
Последний дебил, оттолкнув от себя девушку, поднял с земли обломок кирпича и запустил им в меня. Кирпич пролетел мимо и, отскочив от стены, попал в одно из окон первого этажа. Раздался оглушительный звон стекла. Вслед за этим ночную тишину взорвал истошный женский крик:
– Хулиганьё! Сейчас милицию вызову!
Последний дебил повернулся и побежал к выходу, больше не обращая внимания на меня и девушку. Я тоже решил, что миссия по спасению дамы закончена, и покинул место схватки, стараясь не терять достоинства, но со всей возможной скоростью.
Миновав несколько домов, я с удивлением услышал за спиной дробный стук каблучков. Меня настигала спасённая. Почему-то решив, что девушка хочет поблагодарить за помощь, я остановился. В этот поздний час на улице, кроме нас, никого не было. Девушка подошла, еле переводя дыхание и держась за бок. Я ждал. Она отдышалась и гневно выпалила:
– Ты что, больной на всю голову?!
Я несколько опешил от такого выражения благодарности, а девчонка тем временем продолжала орать:
– Кто тебя просил вмешиваться?! Тоже рыцарь выискался! Сама бы справилась! Из-за тебя там моя сумка осталась, а в ней документы и деньги! – Девчонка в отчаянии всплеснула руками. – Ну что теперь делать? Ирка обещала на ночлег меня пристроить, а теперь я куда? – Она вдруг заплакала.
Я молча стоял и смотрел, как она горько плачет, по-детски размазывая слёзы грязными кулачками. Потом повернулся и пошёл своей дорогой. Однако не тут-то было. Девчонка топнула ногой и сквозь слёзы крикнула вслед:
– Куда пошёл? Наделал дел и уходит! А я как же?
И я совершил последнюю ошибку, остановившись и спросив:
– Тебе что, правда, некуда пойти?
Девчонка разозлилась ещё сильнее:
– Ты что, тупой? Я тебе уже час повторяю, что из-за тебя мне теперь негде жить! И документов нет, и денег!
– Много денег-то было?
– Много-немного, но были, а теперь нет, – всхлипнула девчонка.
– Тебя как зовут-то?
– Сашка, – нехотя ответила девчонка, – но лучше называй меня Казан'oва.
– Так Казанова же был мужчиной? – удивился я.
Сашка пожала плечами:
– Ну и что. Мне нравится.
– Ладно, Казанова так Казанова, – вздохнул я. – А я Сергей. Если не боишься, пошли ко мне. Переночуешь, а потом что-нибудь придумаем.
Сашка оглядела меня недоверчиво сузившимися глазами.
– А может, ты мне просто денег одолжишь?
– Денег у меня категорически нет, – сухо ответил я и пошёл, больше не обращая на неё внимания.
– Мужчина без денег – подруга, – ехидно сказала девчонка, пристраиваясь рядом. – Ладно, пошли к тебе, Сергей.
По дороге Сашка рассказала мне свою нехитрую историю. Она была детдомовкой. Её непутёвая мамаша согрешила с немецким туристом. Плодом этой короткой любви и стала Сашка Булкина. До семи лет девочка жила с мамой. Потом мамашу за систематическое пьянство лишили родительских прав, и Сашка оказалась в детском доме. Мать за несколько лет только однажды навестила дочь. Когда пришла пора вступать во взрослую жизнь, оказалось, что жилья у девушки нет. В родительской квартире давно жили приезжие кавказцы. О матери никто ничего не знал. Сашка попыталась получить какое-нибудь жильё от администрации, но после нескольких обращений к ней на улице подошли крепкие парни и посоветовали власти по пустякам не беспокоить. Сашка намёк поняла и больше к администрации и близко не подходила.
Вскоре девушка устроилась на асфальтовый завод, «на лопату», как она выразилась. На заводе Сашка познакомилась с пожилым водителем «камаза», который предложил ей жить вместе. Хотя водитель годился девушке в отцы, Сашка согласилась. Потянулась бесконечная череда однообразных будней. По двенадцать часов в день девушка вместе с другими женщинами вручную раскидывала горячий асфальт, а ночью вечно голодный и полупьяный шофёр терзал её тело. Другая бы сдохла от такой жизни, но хрупкая Сашка оказалась двужильной. Неизвестно, сколько бы она выдержала, если бы сожитель не стал предлагать зарегистрировать брак.
«Хватит, – решила Сашка, – пора что-то менять». Замуж за постылого водителя она не собиралась. Не сказав никому ни слова, девушка уволилась с завода и приехала в Москву. Подружка дала ей один адресок. По этому адресу Сашка познакомилась с какой-то Иркой, которая разрешила у неё переночевать. Пока девушки разговаривали, зашли Иркины знакомые парни и пригласили их в пивбар. Видимо парни что-то подсыпали Сашке в пиво, так как, по её словам, она быстро опьянела, перестала себя контролировать и очнулась уже только на воздухе. Ирка куда-то скрылась, а подонки потребовали рассчитаться с ними натурой за выпитое пиво.
– В общем, дороговастенький вышел пивасик, – подытожила Сашка, когда мы поднимались ко мне на пятый этаж.
На пятом этаже находилась огромная четырёхкомнатная квартира, которая принадлежала моему старому другу Жене Маргулису. Сам Маргулис постоянно жил в Питере, а квартиру в Москве, оставшуюся ему от родителей, сдавал. Он вечно выручал меня из разных передряг и, если квартира была свободна, пускал здесь пожить, когда я появлялся в столице.
– Есть будешь? – спросил я девушку, устало присевшую на кухне.