Репетитор
Шрифт:
— Откуда ты знаешь, что этот продукт — или что там у них — провалится на рынке? — спросил Том.
— Гудукас познакомился во время круиза с одним парнем. Он ученый, работал там, теперь преподает в Массачусетском Технологическом — уволился, когда понял, что эта штука обречена. Они там все еще пытаются что-то сделать, но этот парень утверждает, что положение спасти не удастся. Они в самом начале допустили ошибку.
— Какую ошибку?
— Что-то насчет ДНК. Гудукас нарисовал мне схему на салфетке, и я все понял, но это слишком научно, да и не в том дело. Важно только то, что,
— И?
— Мы заработаем почти четверть миллиона.
— Доля Гудукаса?
— Комиссионные. Если это можно назвать долей.
Том покачался на стуле, точно так же, как это обычно делал старик. Скотту вдруг стало неуютно в странном треугольнике: он, Том и портрет. Братья не были внешне похожи на отца. Они были похожи на мать, а еще больше — друг на друга, разве что Скотт был повыше, а Том — потемнее, с более резкими чертами лица. Но их голоса — это замечали все — было практически невозможно отличить.
— Я не участвую.
— То есть ты отказываешься от четверти миллиона долларов?
— Но тебя-то я не останавливаю.
Скотт набрал в легкие побольше воздуха:
— В таком деле его брокер хочет подстраховаться.
— Введи в дело свои активы.
— Все равно не хватит.
— А проценты со «Стентех»?
— Ушли на ремонт дома.
— Ты потратил на ремонт восемь тысяч?
— Да, и получил все самое лучшее. — Скотт промолчал о том, что часть этих восьми тысяч была вложена в биржевые операции, которые себя не оправдали. Не стал он говорить и о том, что его дом теперь такой же красивый, как у Тома, а может, даже еще красивее. Если бы дома братьев оказались на одной улице, дом Скотта явно выиграл бы.
— У тебя отличный дом, — сказал Том. — Я уже это говорил.
Такое чувство, что он умеет читать мысли.
Скотт пожал плечами:
— Я не могу воспользоваться пенсионным фондом — придется иметь дело с Комиссией по банковской безопасности. А чтобы заложить дом, нужна подпись Линды.
— Она ничего не знает?
— Ты же сам знаешь, какая она…
Том ничего не ответил, только прекратил покачиваться на стуле.
— Остается наш бизнес, — сказал Скотт.
— Наш бизнес?
— Моя доля. Как залог.
Том опять принялся раскачиваться.
«Г. У. Гарднер. Страховая компания»: тридцать пять процентов — у Тома, двадцать пять — его доля, сорок процентов — контрольный пакет — у их матери, живущей в Аризоне.
— Я не уверен, что это возможно, — заговорил Том после небольшой паузы. — Начнем с того, что эта операция потребует моей и маминой подписи на разных документах, я даже не знаю на каких.
— Я, конечно же, выплачу все налоговые сборы, — сказал Скотт.
— А ты не можешь отказаться от этой сделки?
Братья взглянули друг на друга. Это всегда давалось Скотту с трудом: ему казалось, что он смотрится в зеркало, но отражение было каким-то странным, слишком ярким и не повторяющим жесты. Проблема, конечно, не в том, что его доля меньше. Все было честно: Том вступил в семейное дело сразу после университета, а Скотт еще десять или двенадцать лет занимался всем подряд, пытаясь найти себя: сначала в Бостоне,
— Скажи, Том, ты когда-нибудь мечтал о независимости?
— Независимости? — Том недоуменно моргнул.
— О финансовой независимости. Ну, просто для того, чтобы… Я даже не знаю…
— Скотт, у нас неплохо идут дела, у нас обоих. Жены, дети, все остальное…
«У тебя, — подумал Скотт. — У тебя дела идут хорошо». Но ничего не сказал.
— Может, попросишь у мамы? — предложил Том.
— Ты прекрасно знаешь, что она слушает только тебя!
Том отвел взгляд.
— Я подумаю, — сказал он. — Это лучшее, что я могу сделать.
«Думай быстрее.— Скотт почувствовал раздражение. — Время уходит!»Конечно, Скотт имел в виду, что вопрос с «Симптоматикой» нужно решать как можно скорее, но в то же время он понимал, что дело не только в этом: черт, почему Том не чувствует, как быстро летит время?
3
Кила Гудукас начала последний сет, послав мяч за спину Руби. Каждое занятие заканчивалось маленьким соревнованием. Победитель — почти всегда это была Кила — получал приз, подготовленный Эриком — тренером клуба. Обычно это была аудиокассета, бутылочка «Гэйторейда» [5] или набор теннисных мячей.
5
Напиток, который восстанавливает баланс микроэлементов в организме после продолжительных занятий спортом.
Руби отвела ракетку назад и отбила мяч — снизу вверх, снизу вверх — Эрик повторял эти слова настолько часто, что к концу занятия Руби хотелось кричать. Мяч полетел в дальний левый угол поля. Кила послала его обратно — одним из своих отработанных ударов, после которых мяч летел низко над сеткой. Руби опять отбила в дальний угол — удар вышел даже лучше, чем предыдущий. Кила снова ответила низким мячом. Руби попыталась запутать противницу, послав мяч точно по центру. Кила отбила и послала мяч низко над сеткой. Руби отправила в центр еще два мяча. Низкий. Опять низкий. Дальний угол. Низкий мяч. Еще три удара. Низкий. Низкий. Низкий. Трижды — так это называется? Хорошее слово, можно сказать — великолепное. У Руби был список слов, которые она расставляла по порядку…
Следующий мяч Руби послала точно в сетку. Точно, это была она, потому что мяч — бамс-бамс-бамс, — скакал по ее стороне поля. Гейм, сет, матч. Девочки подошли к сетке и пожали руки.
— Хорошая игра.
— Хорошая игра.
Подошел Эрик, в руке у него была бутылка синего «Гэйторейда» — этот вкус Руби любила больше всего.
— Держи, чемпион. — Эрик протянул бутылку Киле.
Из-за швейцарского — или какого там еще — акцента «чемпион» превратилось в «шампион», и Руби сразу почувствовала себя гораздо лучше. Эрик посмотрел на учеников: