Репетитор
Шрифт:
— Есть кто дома?
Руби схватила трубку:
— Привет.
Может, даже «Привет!». Она была рада слышать голос брата.
— Кто дома?
— Я.
— А еще?
— Зиппи. Представляешь, он выскочил…
— Отстань с этим чертовым псом!
Резкий тон Брэндона очень удивил Руби. Она замолчала.
— Руби? — В этот раз он уже не был грубым. — Ты слышишь?
— Да.
— Скажи маме с папой, что я немного опоздаю.
— Когда придешь?
— Господи…
— Они будут спрашивать.
— Ладно, ладно. Не очень поздно. Я у Дэви. — На заднем плане был слышен рэп.
— О чем?
— Тебе какое дело? — Брэндон положил трубку, даже не попрощавшись.
Руби было просто интересно, только и всего. Типичное поведение старшего брата, можно даже не обижаться. Руби взглянула на фотографию, висевшую на стене: ее сделали несколько лет назад на Ямайке, Брэндону было тогда почти столько лет, сколько Руби теперь. Вся семья была на пляже, родители и Брэндон улыбались, а она сама хохотала, закинув голову. Брэндон стоял за спиной Руби, положив руку ей на плечо.
Руби пошла на кухню. В окно был виден месяц, висевший над черной массой леса. Воздух, наверное, был необыкновенно чистым — а может, ее глаза сегодня видели лучше, чем обычно, — потому что было заметно, какие острые у месяца рожки. Она включила свет, и все, что было снаружи, исчезло.
Лучи — вот как назывались кончики звезды! Иногда Руби так медленно соображала. Миска для воды опять была пустой, Руби снова ее наполнила.
— Может, хот-дог?
Да, хот-дог — это хорошо. Руби достала упаковку из холодильника. Конечно, хот-доги гораздо вкуснее, если их готовить на гриле, и она даже знала, как его включать: сначала повернуть ручку газа, затем нажать кнопку, чтобы появилась искра. Но сегодня девочке совершенно не хотелось готовить еду на улице. Не из-за темноты, конечно, Руби о ней даже и не вспомнила. Просто было слишком холодно, вот и все.
Руби сварила два хот-дога. В хлебнице не оказалось булочек, поэтому девочка свернула два куска хлеба, положила внутрь сосиски и уселась за стол, разместив перед собой все, что было необходимо: горчицу, приправы, «Спрайт» и «Приключения Шерлока Холмса». Гостиная в доме 221-б по Бейкер-стрит в апреле 1883 года начала материализоваться, становясь все более и более осязаемой.
«Горе тому, кто попадется мне на пути», — сказал доктор Ройлотт, отчим испуганной женщины. Потом он схватил кочергу и согнул ее своими огромными загорелыми руками.
Загорелыми они были потому, что он много лет провел в Индии, и по той же причине по поместью разгуливали гепард и павиан. Ого! В Индии же нет гепардов и павианов — они живут в Африке, мой дорогой Ватсон. Руби прекрасно это знала, потому что смотрела канал Discovery. Может, это и был ключ? Надо будет вернуться к этому вопросу позже. Но что-то беспокоило Руби… Что же? Что? — размышляла она, откусывая большой кусок от хот-дога. Было еще что-то… Кочерга! Доктор Ройлотт согнул кочергу, чтобы показать свою силу. Но — Руби посмотрела в книгу — вот, несколькими абзацами выше, доктор Ройлотт сделал шаг вперед и взмахнул хлыстом. Но нигде нет ни слова о том, что он отложил хлыст, или
— Руби?
Руби подняла голову. Перед ней стояла мама.
— Ты что, не слышала, как я вошла? — Мама еще не сняла пальто — очень красивое: серое с черным меховым воротником, — но дверь, ведущая из кухни в гараж, была уже закрыта.
— Привет, мам.
— Что это у тебя за прическа?
— Дюймовочка. Нравится?
— Интересно. — Мамины волосы были такими же черными и блестящими, как мех на воротнике. У нее были восхитительные, самые восхитительные волосы в мире. — Тебя подвез отец Килы?
— Ага.
— Ты не забыла его поблагодарить?
— Нет.
— Как прошел день?
— Хорошо.
— Много задали?
— Не очень. — Руби не знала точно, но ей так казалось.
— Я купила кое-что на обед. — Мама поставила на стол у плиты пакет из «Голубого дракона» с таким вздохом, будто пакет был очень тяжелым.
Руби почувствовала запах устричного соуса. Значит, она купила то блюдо из утки, которое никто из них не любил. У мамы под глазами были круги, которые напомнили Руби о полумесяце, только мамины были темными.
— Ты уже поела?
— Чуть-чуть перекусила.
Мама посмотрела на часы — без пяти восемь — и принялась расставлять на столе коробочки с едой, тарелки, вилки и ложки.
— Мам, почему ты не снимаешь пальто?
Мама как-то странно посмотрела на Руби. На секунду девочке показалось, что сейчас мама подойдет к ней и крепко обнимет, что было бы совсем неплохо, не потому, что Руби хотелось, чтобы ее обняли, а просто потому, что это было бы неплохо. Вместо этого мама шагнула в сторону прихожей, где все оставляли свои куртки и пальто. Но неожиданно она развернулась, подошла к дочери и почти застенчиво, как подумалось Руби, хотя сама мысль была сумасшедшей, поцеловала ее в макушку.
— У тебя самые лучшие в мире волосы, — сказала мама.
— Но не такие хорошие, как твои.
— В тысячу раз лучше.
Мама пошла переодеваться. Конечно, волосы ничего не могли чувствовать, но мамин поцелуй каким-то образом впитался в них. Мама вошла на кухню, на этот раз без пальто:
— Брэндон дома?
Неужели она не заметила, что его куртки, на спине которой была эмблема сборной средней школы Вест-Милла по теннису, не было на месте?
— Он у Дэви. — Руби заметила, что у мамы на лбу опять появилась вертикальная морщинка, и добавила: — Пишет сочинение.
— У Дэви?
Руби кивнула.
— Он сказал, когда придет домой?
— Не очень поздно.
Мама глубоко вздохнула. Заскрипела, открываясь, гаражная дверь, «Триумф» въехал внутрь. Папа вошел в кухню.
— Всем привет! — Он сразу подошел к столу, достал из коробки кусок курицы. — Где Брэндон?
— Очевидно, у Дэви, — сказала мама. — Пишет сочинение.
Папа поднял на нее глаза, все еще держа в руке курицу:
— А в какой колледж собирается поступать Дэви?