Реплика
Шрифт:
– Лира, – произнесла она, поскольку решила, что врать не имеет смысла. И уточнила: – Номер Двадцать Четвертый.
Откуда бы они ни явились, у них тоже должна существовать система номеров. Но они оба удивленно заморгали. Лира пожала плечами. Она почувствовала себя неуютно, словно перенеслась в прошлое, когда пыталась читать и глазела на шифр букв, а ряды колючих зловредных значков упорно хранили свой смысл под замком.
– Боже мой! – воскликнула девушка в ужасе. – Еще один!
Лира обернулась и обнаружила, что Семьдесят Второй выступил на прогалину с ножом в руке.
Парень тотчас выставил руки вперед. Он, похоже, занервничал. На долю секунды он напомнил ей медсестер – как они смотрели на реплик сощурившись, и ей на миг захотелось, чтобы Семьдесят Второй сделал чужаку больно.
– Послушай! – начал парень и облизнул нижнюю губу. – Погоди минутку. Остынь.
– Вы кто такие? – рявкнул Семьдесят Второй и встал рядом с Лирой.
Она не могла сказать, о чем он сейчас думает. Лицо его, такое открытое во сне, опять замкнулось, а Лира никогда не умела понимать настроение и чувства других. Ее никогда этому не учили.
– Никто, – ответил парень и помог девушке встать.
Лира заметила, что на ней – вполне нормальная одежда. Такие вещи, кажется, носят люди.
Кто же они? Теперь Лира вообще перестала ориентироваться в ситуации.
– Мы не желаем вам зла. Честно. Меня зовут Джейк Витц. А это – Джемма. Мы заблудились в болоте.
Лира запуталась еще сильнее.
– Но… – Она впервые встретилась с девушкой взглядом. Вот на нее-то как раз и оказалось тяжело смотреть: ведь несчастная Кассиопея недавно умерла и лежала на земле между ними. Кто заберет ее тело? Кто укутает ее для сожжения? – Кто тебя сделал?
– Что? – прошептала девушка.
– Кто тебя сделал? – повторила Лира. Она никогда не слышала о других местах, подобных Хэвену, и внутри у нее зашевелилась робкая надежда, как будто крепко запертую дверь в ее душе приотворили.
А вдруг существует какой-нибудь институт типа Хэвена, куда они смогут попасть? Тогда люди будут заботиться о них, как и в Хэвене. Лира будет в безопасности за высокими неприступными стенами. Чужаки никогда не проникнут за забор.
– Я… я не понимаю, – пробормотала девушка. Глаза ее расширились, и в них отразилось практически все ночное небо.
– Ты – реплика, – нетерпеливо пояснила Лира.
Девушка соображала гораздо хуже Кассиопеи. Ничего, Лира была в курсе, что такая заторможенность – обычное дело. Она вспомнила про Сиреневый Ручей – сейчас та, наверное, тоже мертва. И про Сто Первую, которая не успела научиться пользоваться вилкой.
Сколько еще реплик сгорело заживо?
– Что? – переспросила девушка.
– Реплика, – произнесла Лира.
Девушка помотала головой. Должно быть, там, откуда она пришла, их называли совершенно по-другому.
– «Организм, происходящий от общего предка или генетически идентичный ему», – процитировала Лира фразу из методички.
– Клон, – выдавила девушка, пристально глядя на Лиру, и сузила глаза.
Лира почувствовала себя так, словно она лежала на диагностическом столе, и отвела взгляд.
– Джейк,
– Точно, – быстро откликнулся парень и состроил недовольную гримасу.
Может, зрелище мертвого тела Кассиопеи оскорбляло его?
Внезапно Лире захотелось наклониться и прикрыть Кассиопее веки. Странно, откуда взялось это желание? Вероятно, кто-то из медсестер однажды упомянул, что люди хоронят своих мертвецов в определенной позе и с закрытыми глазами. В Хэвене реплик просто сжигали или выбрасывали.
– Но это невозможно и незаконно! – пронзительно выкрикнула девушка. – Нет! Такой технологии не существует!
Терпение Лиры лопнуло. Либо девица страдает от побочных эффектов, либо она изначально была беспросветной тупицей – неспособной нормально развиваться.
– Неправда, – возразила Лира. – В Хэвене жили тысячи реплик.
– Господи! – вырвалось у парня, и он зажмурился. Лицо его напоминало вторую луну – оно стало настолько бледным, что от кожи парня буквально исходило свечение. – Клоны. Теперь ясно…
– Ты что, свихнулся? – Девушка развернулась, прикрыв рот ладонью, и яростно затрясла головой. – Здесь – мертвая девушка! У нее – мое лицо! – выпалила она и сглотнула. – Мы застряли в болоте, сейчас глубокая ночь, а они… они нам заявляют, что вокруг бегают тысячи клонов!
– Джемма, перестань! Нам всем нужно успокоиться.
Парень говорил нарочито громко, может, хотел утихомирить не только девушку, но и Семьдесят Второго, и саму Лиру?
– Не мог бы ты положить эту штуку? – обратился он к Семьдесят Второму, который продолжал держать нож. – Пожалуйста. Мы не причиним вам вреда.
Неожиданно Лиру настигло головокружение. Она присела и уперлась лбом в колени. Мозг заполнила жаркая, липкая тьма, вращавшаяся, как туча москитов.
– Что с ней? – откуда-то издалека до Лиры донесся голос девушки.
Вероятно, Семьдесят Второй ей и ответил, хотя сама Лира ничего не услышала.
– Эй! – Спустя минуту Лира поняла, что девушка оказалась возле нее. – Что с тобой?
Она положила руку на плечо Лиры, но та вздрогнула и, открыв глаза, отшатнулась. Она привыкла, что к ней прикасаются, проделывают с ней медицинские процедуры, даже вскрывают скальпелем и колют иглами. Но это прикосновение ощущалось иным, интимным, почти постыдным, как тот момент, когда медсестра Даже-и-не-думай застала ее в уборной с горстью отбеливателя – Лира пыталась смыть с трусиков первую месячную кровь.
Лира потеряла дар речи. Она боялась, что если откроет рот, то ее вырвет. Девушка встала и отошла, а Лира едва не пожалела о том, что отстранилась. Но она не хотела, чтобы ее трогали чужаки – да и вообще кто-либо еще… Лучше избегать лишних прикосновений.
Разве что… Лира вспомнила, как задремала, изнуренная, на земле, как звезды над головой слились в расплывчатое яркое пятно, провожая ее в сон. Тогда она совсем не возражала против согревающих объятий Семьдесят Второго. Но в те минуты она чувствовала себя измученной и переживала шок. Она нуждалась в ласке. Мир за забором оказался незнакомым и пугающим, и ей было приятно ощущать тепло Семьдесят Второго.