Репортаж не для печати
Шрифт:
Я наклонился и провел рукой по шершавой поверхности трона. За многие века, истекшие с момента его сооружения, камень подвергся сильной эрозии.
– Как там поется в известной песенке: «Не обещай вечной любви – вечны только камни и старые «форды»? – пробурчал я себе под нос. – Насчет камней автор стихов явно преувеличивал.
Я услышал позади себя легкий треск, как если бы кто-то наступил на сухую ветку в лесу. С досадой я подумал о том, что Бабиле сломал какой-нибудь хрупкий фрагмент керамики.
– Эй, – громко сказал я, не поворачивая головы, -смотри
– Что вы сказали? – донесся голос Бабиле, который находился, судя по всему, шагах в десяти от меня.
Зловещий треск за спиной снова повторился. Только теперь он усилился. В голове промелькнула смутная мысль о природе этого шума. Мысль была такой парализующей, что кровь, казалось, навсегда застыла в моих жилах, а от ужаса перехватило дыхание.
Бесконечно медленно я повернул голову. В трех-четырех футах от меня находилась страшная треугольная голова. Она застыла и не двигалась, глядя вперед холодными ненавидящими глазами. Словно в замедленной съемке, я, не в силах пошевелиться, завороженно наблюдал за тем, как голова плавно стала отклоняться назад.
Гремучая змея готовилась к броску!
Острые кривые зубы этой твари способны прокусить толстую шкуру крупного дикого животного, после чего смерть наступает в течение очень быстрого времени.
Я мысленно попрощался с жизнью.
Шансы на то, чтобы выжить, были абсолютно невысоки – наверное, один-два процента. И то лишь в том случае, если во время броска на врага у «гремучки» разорвется от инфаркта ее поганое сердце и она издохнет. Умрет прямо в полете.
Но эта тварь выглядела совершенно здоровой! И, судя по энергично двигавшимся кольцам ее могучего тела, она была очень голодна. В ее планы входило плотно пообедать, а в ее глазах я прочитал злое сожаление о том, что враг слишком крупноват для того, чтобы его можно было сожрать за один присест. Поэтому она выражала готовность ограничиться одним ритуальным укусом, после чего оставить меня умирать возле каменных тронов, на которых в древности восседали негусы и их советники.
Я замер и был совершенно неподвижен. Правда, у меня шевелились волосы на голове. Но наверное любой человек, оказавшийся на моем месте в тот момент, испытал бы первобытный ужас при столь близкой встрече с гремучей змеей.
Она вновь затрещала своим хвостом.
Я не дышал, пытаясь слиться с камнями и остро завидуя летчикам, у которых, в случае опасности, предусмотрена возможность моментально катапультироваться из кресла самолета.
Гремучая змея, словно заколебавшись, еще секунд десять-пятнадцать, то чуть выгибала, отводя туловище назад, то подбирала кольца, чтобы пружина распрямилась как можно более мощно и резко. Она исполняла танец смерти, постоянно высовывая вперед свой язычок и не сводя с меня глаз. Как если бы она пыталась запомнить своего врага живым и здоровым, чтобы было с чем сравнивать после того, как он вспухнет и почернеет от ее укуса.
Наверное, эти бесконечно тянувшиеся мгновения и спасли мне жизнь.
Бабиле,
Змея, ошеломленная происходящим, втянула голову, пытаясь прийти в себя. Ее внимание теперь полностью переключилось на Бабиле, уже оглядывавшегося по сторонам в поисках более увесистого снаряда.
Я быстро сгруппировался и, постаравшись как можно более мощно оттолкнуться от земли, резко отскочил. Кубарем я прокатился еще несколько метров, стремясь быть подальше от источника опасности.
Бабиле метнул в тварь второй камень. И снова удачно. Сообразив, что обстановка складывается явно не в ее пользу, «гремучка», угрожающе шипя, свернула свои боевые рядки и поспешно стала уползать в сторону разбитого обелиска.
Ни у Бабиле, ни у меня не было никакого желания преследовать змею. Дав ей возможность скрыться под грудой каменных обломков, я еще некоторое время бессильно сидел, стараясь оправиться от пережитого кошмара.
– Нужно быть более осторожным, – укоризненно произнес Бабиле, подбегая ко мне. – Она не укусила вас?
– Кажется, нет, – силясь улыбнуться, смущенно пробормотал я. – Точно нет. Помоги мне встать, а то ноги ватные.
Бабиле поспешил выполнить просьбу, бережно поддерживая меня под руки, словно больного, пытающегося сделать первые шаги после продолжительного пребывания в инвалидной коляске. Страх постепенно отступал, и я потихоньку начал приходить в себя.
– Ничего себе приключеньице, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
– Вам еще повезло, – сообщил Бабиле. – У нас есть кобры, которые плюются ядом на расстояние.
– Вот это да! – ахнул я. И, обращаясь к небесам, искренне произнес. – Господи, спасибо за то, что я тебе небезразличен!
3
– Без разрешения высшего духовного лица Аксума можно даже и не мечтать о том, чтобы проникнуть в церковь Святой Марии, – поделился своим мнением Бабиле, когда я был готов продолжать ознакомительную экскурсию по городу. – Впрочем, шансы и так не очень велики.
Благоразумно уклонившись от спора, я терпеливо ждал, пока Бабиле расспрашивал об адресе первосвященника молодую девушку, проходившую мимо парка обелисков. Она была одета в длинное платье с широкими рукавами, украшенное вышивкой и каймой. Эфиопка настолько подробно объяснила местонахождение дома Пагиры – так звали аксумского первосвященника – что мы без труда отыскали его.
Пагира, высокий и уже изрядно поседевший мужчина, с благородными чертами лица и хитрой улыбкой, спокойно выслушал сбивчивую речь Бабиле и неодобрительно посмотрел на меня, словно укоряя за то, что я отрывал его от очень важных и неотложных дел.