Репортаж не для печати
Шрифт:
Брюса знали в лицо владельцы букинистических магазинов, у которых он скупал манускрипты на арабском и испанском языках…
Иногда ему казалось, что он постепенно освобождается от тяжелого бремени воспоминаний и забывает Адриэн. Прослышав о его удивительных лингвистических способностях, правительство посылает Брюса во главе британской дипломатической миссии в Алжир.
Помимо исследований в Египте, он интересуется библейскими местами в Иерусалиме и становится заядлым астрономом, всегда имея под рукой соответствующие вычислительные приборы.
Ему еще не исполнилось и тридцати лет, а как много он успел сделать! И сколько еще было впереди…
Брюс загорается идеей о путешествии
«На большой площади, когда-то бывшей, как мне ка жется, центром города, сохранилось сорок обелисков; ни на одном из них нет иероглифов. Из трех самых красивых два лежали опрокинутые; третий, несколько меньше, но превосходящий по величине остальные, еще стоит. Все они представляют собой гранитные моно литы, а наверху стоящего обелиска видна великолепно изваянная жертвенная чаша в греческом стиле… По падаются также пьедесталы, на которых когда-то стояли сфинксы. Два ряда великолепных, тянущихся на несколько сот футов гранитных ступеней, превос ходной работы и совершенно не тронутых временем, представляют собой все, что осталось от величест венного храма. В углу площади, где возвышался этот храм, теперь видна маленькая церковь. Тесная, не взрачная, содержащаяся в плохом состоянии, она пол на голубиного помета».Я пролистал книгу Брюса и сделал в ней несколько закладок.
– Гм-м. Любопытненько, – протянул я и, закончив свою работу, вернулся к первой из заложенных страниц.
– Что там у тебя? – попытался заглянуть через мое плечо Питер, уже выбравшийся из потока автомобилей, скопившихся на улицах в утренний «час пик».
– Он был симпатичным малым. Ему нравились почему-то именно библейские места, а не другие археологические загадки. Он прекрасно знал эфиопский язык, и что интересно – «мертвые» языки.
Питер следил за дорогой, но я отметил, что он внимательно слушает меня.
– Древнееврейский, арамейский и сирийский.
– Ну и что? – спросил Питер.
– Просто это те языки, которые есть смысл изучать только в одном случае. Если ты собираешься штудировать древние библейские тексты.
– Стив Маклин, разумеется, предпочел бы отправиться на дискотеку, чтобы познакомиться с новой девчонкой, – пошутил Питер. – Или считать мух, просиживая штаны в баре со стаканом виски. А Брюс был серьезным человеком, отправившимся на открытие истоков Голубого Нила.
– В том-то и дело. Истоки Голубого Нила были открыты и уже хорошо исследованы задолго до поездки Джеймса Брюса. Другими людьми – португальскими священниками. И, судя по комментариям к этой книге, – я тряхнул мемуарами Брюса, – он тщательно изучил
все работы, связанные с путешествиями по Эфиопии.
– Интересно.
– Более того, Брюс просто лжет. Посмотри, что он пишет вот в этом месте: «Никто из португальцев не видел ранее и не пытался исследовать истоков Нила».
– А зачем он специально врет? – спросил Питер. Я не сомневался в ответе.
– Только, чтобы скрыть свои истинные намерения.
– Намекаешь, что его мало интересовали истоки Нила?
– Его интересовало что-то другое.
– Если ты найдешь доказательства
В ответ я только недовольно буркнул:
– Я о Ковчеге еще ничего не говорил.
– Читай, читай, Шампольон [1], – шутливо подзадорил Питер. Настроение у него явно улучшилось.
Я последовал его совету.
"- Взгляните, – сказал Брюсу проводник, – на эту травянистую кочку среди болота. Там и находятся два истока Нила Если вы собираетесь подойти к самым истокам, снимите обувь, как вам уже приходилось делать раньше .,
Я снял ботинки, поспешно спустился с кончи к зеленому островку, отстоявшему примерно в двухстах шагах Здесь склон холма был усеян цветами с толстыми выступавшими из земли корнями. Тан как я засмотрелся на цветы, не заметив сначала эти корни иди луковицы, то дважды упал и очень больно ушибся, прежде чем очутиться у края болота. Наконец я приблизился к заросшему травой островку. В восторге я созерцал ключ, являвшийся началом великой реки Конечно, легче представить себе, чем описать испытанное мною чувство. Некоторое время я неподвижно стоял перед этими истоками, в течение трех тысячелетие остававшимися недосягаемыми для гения и мужества самых прославленных людей " .
Я еще раз пролистал несколько десятков страниц, добравшись до очередной закладки. Здесь Брюс делился своими впечатлениями об озере Тана.
«Озеро Тана, несомненно, является самым крупным в стране водоемом. Однако, размеры его сильно преувеличивались. Оно достигает наибольшей ширины меж ду Динглебером и Ламге, то есть в направлении с востока на запад, и тянется по прямой на тридцать пять миль, но с концов значительно суживается. Местами его ширина не превышает десять миль Наибольшая длина озера с севера на юг равняется сорока девяти милям, считая от Баб-Баха до места, расположенного юго-западнее той точки, где Нил, пройдя ясно различимым потоком через озеро, поворачивает к Даре на территории страны Алаата. В сухое время года, с октября до марта, размеры озера сильно сокращаются; но когда дожди переполняют все реки, впадающие в Тану, подобно спицам соединяющимся в центре колеса, тогда озеро увеличивается и заливает часть равнины.
Если верить абиссинцам, всегда очень любящим при врать, то на озере Тана имеется сорок пять населенных островов. Но я думаю, что это число нужно уменьшить до одиннадцати. Самый главный из них – Дек или Дака или Дага; из остальных наиболее значи тельные Халинди в стороне Гайдара, Бригада в стороне Торголы и Голила, находящийся за Бригидой. Все эти острова некогда являлись местами изгнания, куда отправляли абиссинских вельмож, либо они сами удалялись на них, если бывали недовольны двором или если хотели во времена смут обеспечить сохранность своих ценностей».
– Есть что-нибудь интригующее? – голос Питера вернул меня из непроходимых африканских джунглей на шотландскую землю.
– Конечно Упоминание о Ковчеге, – я в самом деле добрался до интересовавшего меня места.
3
Мы ехали уже два часа. За окном тянулся один и тог же пейзаж: маленькие городки, плавно переходящие в сочные луга, которые в свою очередь соседствовали со стоянками автомобилей, мини-фабриками и железнодорожными ветками. Унылые пейзажи, которые напрочь отбивают охоту глазеть в окно.