Репортажи из шестого тысячелетия
Шрифт:
Профессор Йешаягу Лейбович — ортодоксальный верующий еврей, но, как это ни удивительно, его ортодоксальность вполне уживается не только со свободомыслием, но и с бунтарским духом. Лейбович ратует за полное отделение религии от государства и добавляет, что Бен-Гурион был против такого решения, поскольку опасался «последующей конкуренции».
Слушая лекции Лейбовича в Иерусалимском университете, выступления по радио и телевидению, читая его статьи или интервью с ним, нельзя отделаться от ощущения, что он доходит до самых невообразимых крайностей только ради того,
Крайностей у Лейбовича хватает: он сравнил действия израильской армии на контролируемых территориях с политикой нацистов в оккупированной Европе («разве что без концлагерей», — сказал он); уверяет, что Израиль перестал быть государством еврейского народа и вряд ли его существование продлится долго; во время ливанской войны он публично призывал солдат к дезертирству, а граждан до сих пор продолжает призывать к мятежу, объясняя, что «только гражданские войны совершаются ради подлинных ценностей».
Он родился в Риге в 1903 году. Изучал философию в Берлине и медицину в Базеле. Защитил пять докторских диссертаций и в 1933 году, по приезде в Израиль, начал преподавать в Иерусалимском университете, где полстолетия читал лекции по физиологии и нейрофизиологии, химии и биохимии, философии. Он был главным редактором нескольких томов «Еврейской энциклопедии» (на иврите). Эссе профессора Лейбовича по еврейской философии были опубликованы в 1954 году отдельной книгой под названием «Тора и мицвот [29] в наше время». Свободно владея шестью языками (куда входят русский и идиш), на вопрос «На каком языке вы думаете?» Лейбович ответил: «В зависимости от того — о чем».
29
Мицвот (ивр.) — заповеди.
Профессор Лейбович живет в Иерусалиме. К нему часто приходят его четверо детей и двадцать шесть внуков. Приходят и многочисленные посетители: дети и взрослые, солдаты и киббуцники, верующие и атеисты, студенты и профессора — все хотят услышать, что думает Лейбович о проблемах мироздания. Дети озираются на тысячи книг (по подсчетам хозяина дома, у него около 13 тысяч томов по самым разным отраслям человеческого знания) и спрашивают, можно ли их все прочитать; киббуцники хотят поговорить об отношении философии к смерти; а молодые ешиботники признаются, что профессор открыл им глаза, объяснив на лекции различие между верой в Бога и восклицанием «С Божьей помощью!».
Для своего возраста Йешаягу Лейбович на удивление активен: он успевает на все митинги и демонстрации левых партий, где можно поносить «это аморальное государство с его аморальным правительством». Тем не менее, говорит Лейбович, «мне даже во сне не снилось отсюда уехать. С чего это я уеду из своего государства? Я не скажу, что я за него, но я в нем живу».
Лейбович требует от Израиля немедленно покинуть контролируемые территории Иудеи, Самарии и Газы, ссылаясь на прецедент ухода американцев из Вьетнама и французов — из
Лейбович считает, что в стране царит бескультурье, «опрощение нравов, которое все больше и больше приближается к хулиганству».
Так же мрачно он оценивает и возможность сосуществования религиозных и нерелигиозных кругов населения. «Где человек проводит жизнь? — вопрошает Лейбович и сам же отвечает: — На кухне, в постели и на работе. И ни в одном из этих мест невозможно сосуществование. Единственное, что объединяет религиозного и нерелигиозного еврея, — продолжает Лейбович, — это национально-патриотическое безумие. Их объединяет двухцветный кусок материи, привязанной к шесту и называемой флагом, и еще танк с бомбардировщиком, ибо и религиозные, и нерелигиозные вместе убивают арабов и вместе же гибнут от их рук».
Конечно, у профессора Лейбовича нет недостатка в политических противниках и ненавистниках всех мастей. Его уже не раз предлагали сажать в тюрьму или в сумасшедший дом. На его сумасшествие прозрачно намекнула в своем выступлении по радио депутат Кнессета, а один газетный фельетонист назвал его «чокнутым стариканом». В ответ «старикан», брезгливо морща длинный нос, выпалил очередную тираду против «этих ничтожных людишек, возомнивших себя вождями».
Старый и желчный возмутитель спокойствия. Без него Израиль не был бы Израилем.
Среди многочисленных обычаев в Израиле есть один, который никого не оставляет равнодушным: между камнями Западной стены, окружавшей Иерусалимский Храм, принято вкладывать записки.
Некоторые из них содержат просьбы к Богу, другие — выражения благодарности и веры. Часть подписана, другая — нет. Характер просьб ничем не ограничен. Считается, что у истоков этого обычая стоят хасиды, напоминавшие своему ребе записками о всяких насущных делах.
Разрешает ли еврейский закон вкладывать записки в Стену? А может быть, он даже предписывает это?
Диапазон ответов колеблется от несомненного разрешения до категорического запрета.
В 1975 году возник спор и по другому вопросу, связанному со Стеной, которую называют «Стеной плача»: можно ли вырывать траву из ее расщелин. Главный раввин Иерусалима заявил: «Важно молиться Богу. Стена — место, где возносятся молитвы, а не вкладываются записки. Богу не нужны записки».
Рабби Йегуда Гетц говорит, что вложенные в Стену записки подобны старым, изношенным и не подлежащим дальнейшему использованию священным предметам еврейской религии. Их периодически собирают, складывают в коробки и ночью два-три раза в год хоронят на кладбище на Масличной горе.
У раввина Йегуды Гетца самая большая в мире еврейская община. Его «прихожане» живут по всему свету. В их числе и хасиды, и приверженцы ортодоксального, консервативного и реформистского течений в иудаизме, а также евреи, которые вообще едва осознают свою религиозную принадлежность. В дни больших праздников в общине раввина Гетца собираются более 12.000 человек, из самых различных стран.
Меир Йегуда Гетц — «рав га-Котель», раввин Западной стены — центра притяжения евреев во все времена.