Репутация плохой девочки

Кеннеди Эль

— О, Боже, нет, — стонет Куп. — Ты понимаешь, что не можешь просто взять его в бар на четыре часа, верно?

— Отвали. — Только за это я краду последний блин. — Я буду великим образцом для подражания. Научу его всему тому, что взрослые не хотят рассказывать детям.

— Подвергать опасности детей — это преступление, Эван. — Мак ухмыляется мне. — Если копы обнаружат, что ты, спотыкаясь, выходишь из бара с десятилетним ребенком, ты окажешься в тюрьме.

— Как всегда, я ценю вашу поддержку, принцесса. — Их неуверенность разочаровывает, если

не сказать неожиданна. — В любом случае, ему четырнадцать. Достаточно взрослый, чтобы понять, как устроен мир.

— Боже, помоги этому ребенку, — бормочет Куп.

Я понимаю. Они скорее будут держать меня в дурацкой коробке, чем поверят, что я эволюционирую. Я думаю, это не совсем необоснованно, но унция или две веры, небольшая польза от сомнений, были бы оценены. Они говорят так, будто я собираюсь убить бедного ребенка. Но насколько это может быть сложно? Накормите его, напоите, сдайте в конце дня. Я имею в виду, черт. Я уже брал машину напрокат раньше.

Это действительно так отличается?

Его зовут Райли, и он типичный тощий гнедой подросток с лохматыми светлыми волосами и летним загаром. Я представлял себе маленького панка вроде меня, какого-нибудь чувака с умным ртом и больше отношения, чем здравого смысла, готового сказать мне, чтобы я наклонился. На самом деле, он немного застенчивый. Глядел в землю, пока мы бродим по набережной, потому что я не слишком задумывался о том, что с ним можно сделать, чтобы не было никакой ерунды, которой я занимался в его возрасте.

Если честно, было странно идти в публичную библиотеку, чтобы встретиться с ним. Как будто просматриваешь библиотечную книгу, но при этом это, совершенно точно, чертов человек. Я вышел оттуда с человеком, моя работа — не потерять его и не получить увечья, и вдруг это кажется большой просьбой. Они даже не дали мне аптечку первой помощи.

— Так чем ты увлекаешься, малыш?

— Я не знаю, — говорит он, пожимая плечами. — Всякая всячина, я полагаю.

— Всякая всячина, вроде чего?

— Иногда хожу под парусом. Рыбалка. И, гм, серфинг. Но я не очень хорошо этим владею. Моя доска довольно старая, так что.

Он убивает меня. Он опустил голову и засунул руки в карманы, пот начинает сочиться из-под его тонкой копны волос.

Жаркий июньский день, и набережная кишит туристами, все жаркие и липкие. Мы как хот-доги в тележке на тротуаре, катаемся в поту друг друга.

— Эй, ты голоден? — Я спрашиваю, потому что здесь действительно слишком кипит, для того чтобы провести весь день, прогуливаясь.

— Конечно, я думаю.

Купер был прав — из-за отсутствия лучших идей я втягиваю Райли в бар. Ну, не совсем бар. Big Molly's — это кухонная туристическая ловушка, со случайными безделушками на стене и живой музыкой по выходным. Официантки бегают в откровенных нарядах. Оказывается, ребенок это замечает. Он оживляется, когда видит хозяйку в укороченном топе и крошечной юбке.

— Эй, ты, — воркует она вместо приветствия. — Давно не виделись.

Я улыбаюсь ей.

— Есть столик

на двоих?

Стелла наклоняется над стойкой администратора, сводя вместе свои сиськи.

— Кто твой друг? — Она подмигивает ему, чего было бы более чем достаточно, чтобы в этом возрасте у меня был стояк. Это несправедливо, так мучить ребенка. — Он милый.

— Райли, это Стелла.

— Привет, милый, — говорит она, когда он не может придумать ответ.

— Давай, я помогу тебе сесть.

— Ты когда-нибудь бывал здесь раньше? — Я спрашиваю его, когда мы садимся за стол с высокой столешницей. Группа на сцене играет несколько каверов начала девяностых. У барной стойки парни из колледжа и отцы, сбежавшие, пока их жены ходят по магазинам, занимают старые деревянные табуреты.

Райли отрицательно качает головой.

— Моя тетя ненавидит эти места.

— Так что там за история? — Никто не попадает в подобную программу, если их жизнь идет полностью по плану. — Если ты хочешь поговорить об этом, то можешь это сделать.

Еще одно пожатие плечами.

— Я живу с сестрой моей мамы. Она медсестра Скорой помощи, так что она много работает. Моя мама умерла, когда я был маленьким. Рак.

— Где твой папа?

Он смотрит в свое меню, не читая его, щелкая ламинированным край ногтем.

— Попал в тюрьму около шести лет назад. Какое-то время он был условно-досрочно освобожден, но потом сбежал. Кажется, его снова арестовали. Моя тетя не любит говорить о нем, поэтому она мне ничего не рассказывает. Она думает, что это расстраивает меня.

— Так ли это?

— Я не знаю. Наверное, иногда.

Я начинаю понимать, почему они приставили его ко мне.

— Мой папа умер, когда я тоже был младше. — Райли встречается со мной взглядом. — Несчастный случай за рулем в нетрезвом виде, — добавляю я. — Моей мамы не было рядом с тех пор тоже.

— Тебе пришлось переехать жить куда-то? Например, в приемную семью или к другим родственникам?

— Мой дядя заботился о нас с братом, — объясняю я, и только в этот момент я задумываюсь о том, что могло бы случиться со мной и Купером, если бы Леви не было рядом. Забавно, как наши жизни балансируют на этих рельсах, скользя по краю темной неизвестности. Как легко упасть.

— Тебе нравится твоя тетя? Вы двое ладите?

Легкая улыбка стирает мрачность с его лица.

— Она милая. Но иногда она может быть чересчур. Она беспокоится обо мне. — Он тихо вздыхает. — Она думает, что у меня депрессия.

— Правда?

— Я так не думаю. Я имею в виду, у меня на самом деле не так много друзей. Мне нравится быть рядом с большим количеством людей. Я просто, я не знаю, тихий.

Я понимаю это. Иногда с нами что-то случается, когда мы молоды, и мы учимся оставаться внутри себя. Особенно, когда мы не знаем, как говорить о том, что происходит в наших головах. Это не всегда что-то значит или указывает на приступ депрессии. Быть подростком достаточно сложно и без того, чтобы настоящее дерьмо мешало.