Репутация плохой девочки
Шрифт:
— Я хочу тебя, — выдыхает он.
— Так ты продолжаешь говорить.
Это уже четвертый раз за день, когда он загнал меня в угол где-то около дома, чтобы прояснить свои намерения.
— Ужин скоро будет готов.
Одна рука скользит вниз по моему животу и проникает в шорты.
— Я хочу есть сейчас.
Горячая дрожь прокатывается по мне. Он играет нечестно. С тех пор как мы официально объявили о помолвке, мы не можем держать наши руки подальше друг от друга.
Новая любимая игра Эвана, которую я не слишком искренне пыталась сдерживать, — это посмотреть, насколько близко он
Пока что, чертовски близко.
— Я говорил, что люблю тебя? — шепчет он, его пальцы соскальзывают между моих бедер. — Особенно в этой части.
— Особенно? — Я освобождаю его руку и поворачиваюсь к нему лицом, приподняв бровь подняли.
— В равной степени. Я имел в виду то же самое. Как я люблю все … — Его взгляд скользит по моему телу. — Части тебя.
— Только ради этого, — я лезу под рубашку и расстегиваю бретельки. бюстгальтера, позволяя ему упасть на пол. — Я не надену лифчик на ужин.
— Упс. — Мак появляется из-за угла коридора. Она делает паузу, затем разворачивается на каблуках. — Продолжайте. Даже здесь.
С дьявольской ухмылкой Эван наклоняется и поднимает мой лифчик. Он засовывает его в задний карман.
— Я оставлю это себе.
Среди самых странных вещей, которые он совершил, есть и это.
— Почему?
— Ты узнаешь.
Слишком довольный собой, он неторопливо уходит. Как только я нахожу скатерть, я возвращаюсь на кухню, где Мак размещает подносы с едой на большом сервировочном подносе, чтобы выносить их на улицу. Я бросаю скатерть Эвану и приказываю ему пойти накрыть на стол на террасе.
— Так в чем же дело? — Мак спрашивает меня.
— Честно говоря, я сбилась со счета. — Я выкладываю картофельный салат ложкой в большую миску затем достаю морковь из духовки.
Сегодня вечером у нас ужин на свежем воздухе в виде шведского стола. Несколько наших друзей, вместе с Райли и его тетей, уже толпятся снаружи. Стеф продолжает шутить, что это ужин в честь нашей помолвки, но на самом деле это не так. Скорее спонтанное предложение со стороны Эвана, чьи импульсивные наклонности не полностью ослабли.
Он натыкается на меня, вытаскивая посуду из ящика.
— Я победил.
— Я собираюсь сказать это снова, — объявляет Купер, вставая в центре кухни.
— Куп, остановись. — Мак закатывает глаза, поднимая поднос с различными салатами.
— Нет, я хотел бы повторить. Если я узнаю, что кто-то, кроме меня, занимается сексом на моей кровати, я подожгу их на заднем дворе.
— Чувак. — Эван смеется над ним. — Серьезно, что заставляет тебя думать, что я захочу трахаться в твоей комнате? Я слышал, что ты там вытворяешь.
За это он получает быстрый удар по руке от Мак.
— Просто чтобы ты знал, — парирует Купер, когда Эван выбирает огурец с разделочной доски и отправляет его ему в рот. — Я занимался с ней сексом на этом столе. Так что наслаждайтесь.
— Иисус. — Эван вздрагивает. — Я знаю, ты путаешь меня с зеркалом, но на самом деле у нас нет общего члена, чувак. Держи это при себе.
В последнее время большая часть насмешек приходится на наш счет. Просто немного добродушного поддразнивания по поводу нашей помолвки. Что
Как сказал Эван Куперу, когда мы объявили об этом, мы знаем, что мы навсегда. Мы всегда знали.
Когда Мак и Эван выходят на заднюю палубу, я кладу прихватки на столешницу и бросаю на Купера косой взгляд. Он приподнимает бровь, когда замечает.
— Что? — говорит он, защищаясь.
Моя ответная улыбка слащава.
— Все еще не получила свое извинение за день.
— Черт возьми. Ты серьезно собираешься настаивать на этом?
— Конечно
Несколько дней назад мы с Купером прогулялись по пляжу и поговорили. И это даже не требовало никаких уговоров со стороны Эвана или Маккензи. Мы с моим будущим шурином были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что нам нужно раздавить говядину (прим. пер. — разобраться во всем). Итак, я извинилась за то, что плохо влияла на Эвана в прошлом, в то время как Купер извинился за то, что столкнулся со мной вне моего офиса и сказал мне, каким ужасным человеком я была. Затем он снова предложил мне привилегию своей дружбы, на что я рассмеялась и сообщила ему, что если он хочет привилегии моей дружбы, ему нужно будет извиняться передо мной каждый день до свадьбы. Когда бы это ни было. Сейчас у нас четвертый день, и я получаю удовольствие.
— Отлично. — Купер раздраженно выдыхает. — Я прошу прощения за то, что сказал, чтобы ты отвалила и сказал, что мы не были друзьями.
— Спасибо, Куп. — Я подхожу, чтобы взъерошить его волосы. — Ценю это.
Мак возвращается, чтобы наблюдать за обменом, смеясь себе под нос.
— Сделай ему поблажку, Жен. Он обещал быть милым с этого момента.
Я обдумываю это.
— Прекрасно. Я освобождаю тебя от твоих обязательств по принесению извинений. — Я говорю Куперу.
Он закатывает глаза и направляется на улицу, чтобы помочь своему брату.
— Нужна помощь? — В открытой раздвижной двери появляется Алана, с нехарактерным для нее стремлением помочь. Она практически выхватывает у меня из рук миску с картофельным салатом.
Я пристально смотрю на нее.
— Почему ты ведешь себя странно?
Рядом со мной Мак выглядывает из-за плеча Аланы на палубу.
— Она избегает Уайатта, — добавляет Мак. — Он прямо сейчас бросает на нас свирепые взгляды.
Я не знаю, смеяться мне или вздыхать. В то время как моя личная жизнь, наконец, наладилась, у Аланы, кажется, становится все более сложной.
— Что ты сделала с ним на этот раз? — Я спрашиваю ее.
Она хмуро смотрит на меня.
— Ничего.
Мак приподнимает бровь.
— Отлично. — Алана фыркает. — Я хотела татуировку на левом запястье на свой день рождения на следующей неделе. Так что мне сделали татуировку.
Я в замешательстве.
— И что?
— Это был не Уайатт.
Я задыхаюсь.
— Нет!
Даже Мак, которая прожила в Заливе всего год или около того, понимает последствия этого. Уайатт — лучший в городе. Обращаться к кому-либо другому за татуировкой — это святотатство.