Res Publica: Русский республиканизм от Средневековья до конца XX века. Коллективная монография
Шрифт:
Оба известия, как установил А. А. Гиппиус, принадлежат, по-видимому, летописцу новгородского архиепископа Илии (до 1186 г.), следовательно, именно с его творчеством нужно связывать зарождение «риторики вольности» в новгородском летописании 144 . Впоследствии сфера ее применения расширяется, а по поводу концепта «вольности / свободы» возникает рефлексия.
Под 1196 г. 145 в НПЛ приведена фраза: «Новъгород выложиша вси князи въ свободу: кд имъ любо, ту же собе князя поимають» 146 . Автор этой сентенции – летописец архиепископов Гавриила и Мартирия 147 , и именно ему должна принадлежать честь введения во владычную хронику обоснования происхождения новгородской свободы как пожалованной князьями. Впоследствии этой идее предстояло сыграть важную и неоднозначную роль в истории Новгородской республики. Характерно, что именно в это время, на рубеже XII–XIII вв., оформляются и другие ключевые республиканские концепции и происходят соответствующие институциональные изменения 148 . По мнению А. А. Гиппиуса, дарование новгородцам свободы стало следствием межкоалиционного соглашения князей 149 , однако то обстоятельство, что «риторика вольности», как мы уже видели, появилась ранее, убеждает, что речь идет о подтверждении князьями новгородской вольности. Об этом, как будет сказано ниже, свидетельствуют и другие данные.
144
Гиппиус А. А. Новгородская владычная летопись XII–XIV вв. и ее авторы (История и структура текста в лингвистическом освещении // Лингвистическое источниковедение и история русского языка 2004–2005. М., 2006. С. 215.
145
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 247.
146
ПСРЛ. Т. III. С. 43, 236.
147
Гиппиус А. А. Новгородская владычная летопись XII–XIV вв. и ее авторы. С. 215.
148
Лукин П. В. «Весь Новгород»: к вопросу о происхождении и содержании понятия. С. 56–63.
149
Гиппиус А. А. Князь Ярослав Владимирович и новгородское общество конца XII в. // Церковь Спаса на Нередице: От Византии к Руси. К 800-летию памятника / Отв. ред. О. Е. Этингоф. М., 2005. С. 20.
В 1201 г. 150 новгородцы заключили мир с «варягами», т. е. с жителями острова Готланд в Балтийском море 151 : «А на оснь придоша Варязи горою (т. е. по суше, берегом. – П. Л.) на миръ, и даша имъ миръ на вси воли своеи» 152 . «Даша миръ», конечно, новгородцы, но эксплицитно это в летописной статье не сказано, и политической институт – обладатель воли – прямо не назван.
150
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 234.
151
См. об этом: Шаскольский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. Л., 1978. С. 102.
152
ПСРЛ. Т. III. С. 45, 240.
Большое значение имеет рассказ НПЛ о событиях 1207 г. 153 Владимирский князь Всеволод Большое Гнездо после оказанной ему новгородцами военной поддержки «вда имъ волю всю и уставы старыхъ князь, егоже хотху новгородьци, и рече имъ: „кто вы добръ, того любите, а злыхъ казните“» 154 . На первый взгляд, здесь есть противоречие со статьей 1196 г., где говорится о том, что свобода уже дарована Новгороду князьями. Однако указание на «уставы старых князей», думается, проясняет дело: речь идет о подтверждении новым князем – весьма могущественным! – древних новгородских вольностей. По крайней мере, так это изображается в новгородском летописании. «Вольность» в данном случае заключается в праве на самостоятельную юрисдикцию, включающую расправы со «злыми». В 1214/1215 г. 155 княживший в Новгороде Мстислав Мстиславич Удатный («Удалой»), собираясь отправиться в Киев, «створи вц на Ярославли двор» и объявил новгородцам: «Суть ми орудия въ Руси (т. е. дела в Южной Руси. – П. Л.), а вы вольни въ князхъ» 156 . Здесь сам князь не только признает новгородскую вольность, но и поясняет, что заключается она в праве приглашать или изгонять князей. В 1218 г. 157 посадник Твердислав говорит новгородцам: «вы, братье, въ посадничьств и въ князхъ [волн]» 158 . Теперь уже посадник заявляет о праве новгородцев сменять как посадников, так и князей. В этом контексте князь явно выступает не как наследственный правитель Новгорода, а как должностное лицо, магистрат; новгородцы имеют право его сменять по собственной воле, и в этом отношении он приравнивается к посаднику.
153
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 255.
154
ПСРЛ. Т. III. С. 50, 248.
155
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 258.
156
ПСРЛ. Т. III. С. 53, 252.
157
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 259.
158
ПСРЛ. Т. III. С. 59, 260. «Волн» – из НПЛ мл., но сопоставление чтений показывает, что в НПЛ ст. – просто механический пропуск.
Следующий очень важный этап – появление выражения «на всей воле новгородской». В нем имеют значение все составляющие: не только «воля», но также и «вся», и «новгородская». Под 1221/1222 г. 159 в НПЛ читаем известие о приглашении в Новгород на княжение Всеволода, сына владимирского князя Юрия Всеволодича: «Послаша владыку Митрофана и посадника Иванка и старишии мужи Володимирю къ Гюргю къ Всволодицю по сынъ, и вда имъ Всеволода на вси воли новгородьсти. Приде князь Всволодъ в Новъгородъ, и владыка и вси мужи одарени бещисла; и ради быша новгородьци, и бысть миръ» 160 . Риторическое оформление известия выглядит несколько противоречиво. Всеволода Юрьевича новгородцам «вда» его могущественный отец, но в то же время – «на всей воле новгородской». Но для нас сейчас важно, что даже в этом случае требуется – формальное или неформальное – полное согласие Новгорода. К тому, что конкретно имелось в виду под определением «новгородская», мы еще вернемся. Интересно, что формула «вся воля новгородская» появляется впервые под пером летописца архиепископа Антония 161 . Ему же мы обязаны, как показал А. А. Гиппиус, форсированным внедрением в летописание формул, подчеркивавших патронат над Новгородом св. Софии, которые также играли важнейшую роль в формировании коллективной политической идентичности новгородцев 162 .
159
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 261.
160
ПСРЛ. Т. III. С. 60, 262.
161
Гиппиус А. А. Новгородская владычная летопись XII–XIV вв. и ее авторы. С. 215.
162
Гиппиус А. А. Архиепископ Антоний, новгородское летописание и культ святой Софии // Хорошие дни… Сборник памяти А. С. Хорошева. М., 2009. С. 181–198.
Под 1228/1229 г. 163 в НПЛ содержится известие о приглашении в Новгород Ярослава Всеволодича: «Тъгда отяша тысячьское у Вячеслава и даша Борису Нгочевичю, а къ князю послаша къ Ярославу на томъ: „поеди к намъ, забожницье отложи, судье по волости не слати“; на вси воли нашеи и на вьсехъ грамотахъ Ярославлихъ ты нашь князь; или ты собе, а мы собе» 164 . Здесь уже не князь, а сами новгородцы разъясняют в требованиях, адресованных князю, что подразумевает их вольность: это добровольное провозглашение Ярослава князем при условии признания всей их воли и всех грамот Ярославовых. «Вся воля новгородская» включала, таким образом, в себя право признавать или не признавать князя. В случае нарушения князем этого права предусматривалась санкция – изгнание («ты собе, а мы собе» может подразумевать только это). В качестве основания этих прав фигурируют «все грамоты Ярославли», т. е. реальные или вымышленные документы, выданные новгородцам неким князем Ярославом.
163
Событие имело место между декабрем и февралем 6736 мартовского года, так что, скорее всего, в 1229 г. от Р. Х. (см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 269).
164
ПСРЛ. Т. III. С. 67, 273.
По поводу «Ярославлих грамот», которые еще несколько раз упоминаются в летописи, в историографии уже давно идет дискуссия. В ходе нее высказывались самые разные точки зрения как относительно их датировки (и вообще их реальности), так и по поводу идентификации князя Ярослава, которому они приписываются 165 . Вряд ли возможно внести какой-то существенный вклад в эту дискуссию с учетом крайней скудости данных («Ярославли грамоты» прямо упоминаются в летописи лишь четыре раза), но имеет смысл зафиксировать то, что представляется нам очевидным.
165
Подробнее об историографии вопроса: Буров В. А. Очерки истории и археологии средневекового Новгорода. М., 1994. С. 6–8; Петров А. В. От язычества к Святой Руси. С. 71–87.
Прежде всего, надо отвести мнение о том, что «Ярославли грамоты» – это поздний конструкт или, как пишет современный историк, «красивая легенда, сочиненная новгородскими сводчиками XIV–XV вв.» 166 . Как показывают палеографические данные, три известия с их упоминанием из четырех читаются в той части Синодального списка НПЛ (НПЛ ст.), которая была скопирована не позднее второй половины XIII в., а может быть, даже в 30-е гг. XIII в. 167 О том же свидетельствует и история текста. По-видимому, статьи 1228–1230 гг. с упоминаниями «Ярославлих грамот» были записаны единовременно летописцем архиепископов Спиридона и Далмата в 1230 или 1231 г. 168
166
Толочко П. П. О новгородских «вольностях в князьях» // «Вертоград многоцветный». Сборник к 80-летию Б. Н. Флори. М., 2018. С. 111.
167
Гимон Т. В., Гиппиус А. А. Новые данные по истории текста Новгородской первой летописи // Новгородский исторический сборник. Вып. 7 (17). СПб., 1999. С. 42; Клосс Б. М. Предисловие к изданию 2000 г. // ПСРЛ. Т. . С. V, VIII.
168
Гиппиус А. А. Новгородская владычная летопись XII–XIV вв. и ее авторы. С. 213–214.
Это однозначно свидетельствует о том, что если «грамоты Ярославли» и миф, то миф очень ранний, существовавший уже в домонгольское время. Естественно, это усиливает аргументацию тех исследователей, которые видели в «Ярославлих грамотах» вполне реальные документы (чем бы они ни были). Как справедливо подчеркивает А. В. Петров, в противном случае невозможно было бы себе представить князя, согласившегося принять во внимание несуществующие и (добавим) притом противоречащие его интересам грамоты 169 . Можно думать, что «Ярославли грамоты» либо были тождественны упомянутым выше уставам прежних князей, либо были наиболее значимой частью этого «конституционно-правового» комплекса. К сожалению, нет на данный момент способа узнать ни их содержание, ни с каким конкретно князем Ярославом они были связаны. Поздняя традиция указывает, естественно, на Ярослава Мудрого, но это может объясняться посмертной популярностью этого правителя. В этом смысле представляется перспективной мысль Л. В. Черепнина, развитая А. А. Гиппиусом, об оформлении первоначального формуляра новгородско-княжеских договоров в княжение Ярослава Владимировича в конце XII в. и о его связи с «Ярославовыми грамотами» 170 .
169
Петров А. В. От язычества к Святой Руси. С. 69–70.
170
Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV веков. Ч. 1. М.; Л., 1948. С. 253–254; Гиппиус А. А. Князь Ярослав Владимирович и новгородское общество конца XII в. С. 20–21.
В 1229 г. 171 НПЛ сообщает о прибытии в Новгород Михаила Всеволодича Черниговского: «Приде князь Михаилъ ис Чрнигова въ Новъгородъ <…> и ради быша новгородци своему хотнию. И цлова крестъ на вси воли новгородьсти и на всхъ грамотахъ Ярославлихъ…» 172 . Проявлением «всей воли новгородской» оказывается право «новгородцев» приглашать князей из разных русских земель по своему «хотению».
Под 1230 г. 173 читаем в НПЛ об еще одном приглашении в Новгород Ярослава Всеволодича: «И послаша [новгородцы] по Ярослава на всеи воли новгородьсти; Ярославъ же въбърз приде въ Новъгородъ <…> и створи вц, и цлова святую Богородицю на грамотахъ на всхъ Ярослалихъ» 174 . В данном случае обращает на себя внимание церемония, представляющая собой своего рода манифестацию «всей воли новгородской»: приглашенный новгородцами князь созывает вече, на котором публично присягает на «Ярославлих грамотах», целуя икону Богородицы. Отсюда становится ясно, кто именно выступал носителем «всей воли новгородской». Это был новгородский политический коллектив, собиравшийся на вечевые собрания.
171
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 269.
172
ПСРЛ. Т. III. С. 68.
173
О дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 269–270.
174
ПСРЛ. Т. III. С. 70.
Но, что самое главное, точно так же понимали ситуацию (хотя оценивали ее, естественно, противоположным образом) и в других землях. Важнейшее значение здесь имеет древнейший рассказ о походе войск Андрея Боголюбского и его союзников на Новгород в 1170 г. 175 Он сохранился в Лавр. и Ип. в составе так называемой антиновгородской версии летописной повести о битве новгородцев с суздальцами, но в Ип. – в несколько искаженном и измененном виде. В нем содержится следующее рассуждение: «Тако и сия люди Новгородьскыя наказа Богъ и смри я дозла за преступленье крестное, и за гордость ихъ наведе на ня, и милостью своею избави град ихъ. Не глаголем же: „Прави суть Новгородци, яко издавна суть свобожени Новгородци прадды князь наших“, но аще бы тако было, то велли ли имъ преднии князи крестъ преступити, или внукы, или правнукы соромляти, а крестъ честныи цловавше ко внуком ихъ и к правнукомъ, то преступати» 176 . В Ип. из-за механического пропуска отсутствует важнейшая фраза «яко издавна суть свобожени Новгородци», а после «праддъ князь нашихъ» текст дан в другой редакции: «но злое неврьствие в нихъ вкоренилося – крестъ къ княземь преступати и княз внукы и правнукы обеществовати и соромляти». Южнорусский книжник явно усиливает инвективы своего владимирского предшественника, на что уже указывал Б. Н. Флоря 177 .
175
В Ип. проставлена ошибочная дата. См.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 68, 184–186.
176
ПСРЛ. Т. I. Стб. 362. См. также: ПСРЛ. Т. II. Стб. 561.
177
Флоря Б. Н. Новгород и князья в XII в. // Великий Новгород и Средневековая Русь: Сборник статей: К 80-летию академика В. Л. Янина. М., 2009. С. 299.