Решала
Шрифт:
Неожиданно для самого себя решаю вечером сходить в театр, глянуть, на кого меня променяла Ритка? Звоню не в кассу, а на домашний телефон директора театра. Номер нашёл в справочнике.
— У крайкома бронь, но если не придёт никто к началу представления, продаём эти места, — порадовал меня директор.
Потом от нечего делать решаю позвонить по московским телефонам. Ни Вики, ни Виктора, ни Светки на месте нет. Как же не хватает сотовой связи. Хотя партийная элита сильно не парится — у неё в машинах стоят «Алтаи». О! А наберу-ка я Власова!
— Да суета эта нездоровая и у нас, и странах СЭВ. В Польше студенты бузят. В Чехословакии, в Братиславе, двадцать пятого марта демонстрации пришлось
— Слышал. Там требовали свободу вероисповедания. Говорят, человек пятьсот арестовали. А вы-то при чём тут?
— «Голоса» слушаешь? Врут они — меньше двухсот. Я вот в Политбюро как раз курирую это направление сейчас.
Рассказываю Власову про боксера, который бросил сборную СССР ради защиты Армении.
— Есть такое, сейчас там самовольно организовываются отряды самообороны, — подтверждает Власов. — Мы тоже особое внимание уделяем Карабаху. От ЦК КПСС туда завтра вылетает наш постоянный представитель. Боксёр, кстати тоже, — Вольский Аркадий Иванович. Хозяйственник он хороший, ну и мы выпускать не собираемся ситуацию из виду. Всё хорошо будет, Толя. Сам-то как, расскажи?
Да хрен два вам! Хорошо, как же! Хорошо там, где нас нет. Минутки тикают, сегодня 9-е апреля уже, два-три года… Или меньше. Я помню, в девяносто первом, зимой, когда реформа Павлова была, так уже в стране бардак был. Комки везде ставили, ВЛКСМ ещё не разогнали, но он не функционировал. Я в тот год ездил на первый чемпионат СССР по рукопашному бою в Барнаул. Проиграл во втором бою какому-то тренеру Степурко. А в первом послал в нокаут его ученика Сергея Пугачева. Вот сколько лет прошло, а помню. Надо сесть и заново свои воспоминания обновить. Но не сегодня. Сегодня бухну. Да, знаю, что не пятница, но тренировок нет. Вернее, сам по утрам дрыгаюсь. Леонидович же после обмена квартирами, который я организовал за два дня, очумел от радости и сейчас там дрелью и перфоратором изводит соседей по этажу. Короче, сказал два дня его не дёргать. Я вообще поражаюсь возможностям не такого уж и высокого начальства в крайкоме КПСС в своём лице. Нигде отказа не встречаю. Вот, например, на понедельник у меня встреча с очень известным и богатым бизнесменом и политиком будущего. Суть встречи? Помогаю ему получить право на разработку Олимпиадинского месторождения золота. Да, пока артель «Полюс» не так известна, как, например, Тукмановские артели, но у неё энергичный и знающий председатель. Для государства старатели выгоднее — у них золото принимают на порядок дешевле, чем у государственных предприятий. Что помню, так это передовые технологии по извлечению золота там, на Олимпиадинском, использовались. Хотя, как передовые?… Спецбактерии какие-то использовались. Эта технология давно известна — её наши ученые в лабораторных условиях еще в 60-е гг. разработали. «Полюс» внедрил их разработки, выработал собственный штамм микробов, которые сначала разлагают руду, а уже потом начинается процесс извлечения золота традиционным способом. До этого далеко ещё, да и я здесь помочь не могу толком. Единственное, что оказалось в моих силах, так это правильного человека подтолкнуть на разработку месторождения. Шенин был не против, но сказал:
— Если взял на себя какую работу, то и ответственность взял за результат. Молодец, что помогаешь.
Я аж офигел от такого доверия!
А Олимпиадинский ГОК в тот период, когда я работал на постройке хвостохранилища и дамбы, выдавал золота на сотни миллионов долларов в год. Если честно, я обрадовался возможности как-то применить на практике свои знания из будущего.
Резко даю по тормозам, чуть не задавив при этом мелкую собачонку, которая, вырвав поводок у своей хозяйки, кинулась мне под колёса.
— Смотри, куда едешь! — кричит… Евочка из
— Ой, Толя, извини! — узнала и она меня. — Я так испугалась за Жужу.
— Ничего, главное Жужа не пострадала. Тебя подвести?
— Да тут до угла. Ну, подвези, — соглашается девушка.
Ева симпатичная, стройная и не замужем. Тем не менее я её чуть не уволил в своё время. Дело в том, что в горкоме она работала по отцовскому блату, а когда тот переехал в другой город, и Ева осталась без покровительства, то лишь чудо её спасло тогда от увольнения. Тогда спасло, а когда меня не стало, её выжили.
— Да, Толь, выжили! Сначала в другой отдел перевели, а потом вообще подставили, — жалуется девушка.
Но жалуется легко, без надрыва, ведь уже несколько месяцев прошло, она остыла, ну, и нашла себе новую интересную работу. В райпотребсоюзе. С приходом Федирко на первые роли, у нашего краевого союза открылось второе дыхание.
— Четыре строительных управления, собственный авторемонтный завод, парк на две тысячи автомобилей. Завоз товаров за полярный круг. Связи с Японией, Кореей и европейскими странами!
Информация из Евы лилась широкой рекой.
— А ты чем вечером занята? — спрашиваю я девушку.
— Да ничем, завтра выходной же. Дома буду сидеть с бабушкой. А что?
— Может, погуляем? В кино сходим или в оперный театр… — предлагаю я.
— Можно. Хорошо бы в театр, наш оперный сейчас Евгения Онегина даёт. Там замечательный солист…
— Знаю. Дима Хворостовский. В театр так в театр, как знал, костюм надел.
— Ты что! Билетов нет! — смеётся Ева.
— Для крайкома найдут.
Глава 20
И это было правдой. Причем места нашлись в партере, в седьмом ряду. Сначала, правда, мне попытались подсунуть некондит в виде двух мест, шестнадцатого и семнадцатого, разделенных проходом, но бдительная и не раз тут бывавшая Ева, заметив это, заставила меня поменять их на тринадцатое и четырнадцатое. Я не суеверный. Но театр начинается с вешалки, и мы направляемся сначала в гардероб. Легкий полушубок соскальзывает мне в руки, открывая немыслимой красоты голую спину моей спутницы. На девушке длинное узкое платье с небольшим разрезом спереди. И как сесть-то можно в такой одежде? Громадные люстры фойе осветили ожерелье из крупных белых коралловых бусин на шее Евы. Образ довершают легкомысленная короткая причёска и блеск хищницы в глазах. Она явно вышла на охоту! И это ещё не всё. Опираясь на меня и мило улыбаясь, девушка достала из пакетика туфли на высоченных каблуках и легко переобулась. Правда, при этом мне пришлось её схватить за талию, чтоб не упала, но я не в обиде по понятным причинам.
— Нравлюсь? — улыбаясь, спросила театралка. — Платье сама сшила, по «Бурде»!
— Журнал уже есть в СССР? — уходя от прямого ответа, спросил я.
— В прошлом году в марте первый номер вышел на русском языке, у меня все номера есть! Ну, так как тебе?
— Руки сами тянутся, — признал я.
— То-то! А на работе меня не замечал, гонял как сидорову козу! Хоть сейчас душу отогрела!
— Я на работе ни-ни, а ты и правда бестолковая временами была, — вынужден оправдываться я.
— Ой, так уж и «ни-ни»! А Жанна из Норильска? Которая меня и «продала» в отдел агитации, сменяла на что-нибудь, наверное, она деловая — жуть.
— Что Жанна?
— Хвасталась она о ваших с ней отношениях! Не мне, но я слышала.
— Она несчастная женщина, детей иметь не может, — пробормотал я, кажется, против воли краснея.
— Я тоже не планирую, но придётся! У моих родителей две дочки. Одна комсомолка — это я, вторая игуменья в Енисейском монастыре.
— Женском? — осмысливаю информацию я.