Решальщики. Перезагрузка

Константинов Андрей Дмитриевич

— Вот, господа, полюбуйтесь на красавца! Строгов. Игорь Василич. Мой заместитель и, можно сказать, соратник. Так душой за дело скорбит, что прямо мама Леля. Расстреливает нерадивых сотрудников не отходя от кассы.

— Виктор! — поморщился вице-президент.

— Что — Виктор? Я уже сорок лет Виктор! Но ни разу за сорок лет мне так в карман не гадили, Игорек! В моей биографии всякое было. Вон, Борисыч не даст соврать… Всякое было, но такой мажорчик еще не лабали. Партитуры такой в природе нет!

— Но

я же не мог знать, что так получится! — как-то очень по-детски, разве что не шмыгая носом запричитал Строгов. — Я же не хотел, Витя!

— Это никого не гребет, Игорь! Вот это ты видел? — Голубков взял лист бумаги и брезгливо толкнул его по полированной столешнице. — Это факс из Хельсинки. От Московцева. Позавчера пришел. Когда ты в «Крестах» отдыхал… Пересравшиеся финны, дорожа, в отличие от тебя, деловой репутацией, подписали контракт не с нами, а с Харламычем!.. Ознакомься, пощелкай куркулятором и прикинь, на какую сумму мы пролетели. Из-за твоего «я не знал, что так получится»… А вот еще! — Следом за листком по столу прошуршала газета. — Прочти, будь ласка, про то, как «криминальное прошлое господина Голубкова явно не желает его отпускать».

— Но… но ведь это чистой воды недоразумение! Меня… меня же освободили! Все кончилось!

— Мудак! — сказал Брюнет почти ласково. — Конченый мудак! Все только начинается. Главбуха дергали в УБЭП. Меня вчера три часа парили в следственном. Знаешь, что сказали? Что будут меня долбить, пока я не сдам своего мокрушника. — Втянувший голову в плечи Строгов более не пытался возражать: просто смотрел в ковролин и обиженно пыхтел. — Все! Сейчас ты все расскажешь Дмитрию Борисычу и Леониду Николаичу.

— Зачем?!

— Затем! — рявкнул Голубков.

Несколько секунд партнеры по бизнесу глядели друг на друга. Потом Строгов отвел взгляд, вытащил из кармана пиджака блестящую упаковку таблеток, отделил одну и положил в рот.

— Я не могу сейчас. У меня… голова болит. Очень.

— Если у кого в этом кабинете по-настоящему и болит голова, так это у меня! Причем уже две недели кряду.

Виктор Альбертович сердито выбрался из-за стола, подтолкнул Строгова к диванчику, на котором сидели сыскари-наемники, а сам направился к выходу. — Всё! Я к налоговикам. Между прочим, Игорек, это тоже — твоими стараниями!..

Дверь за Брюнетом с грохотом захлопнулась, и Строгов настороженно уставился на незнакомых мужиков.

— Присаживайтесь, Игорь Васильевич, — по-хозяйски великодушно предложил Петрухин. — В ногах правды нет. А она сейчас — ой как потребуется.

— Я… я вас не вполне понимаю.

— Ничего страшного, объясним.

— Я буду разговаривать с вами только в присутствии адвоката! — скорее пискнул, нежели громыхнул, вице-президент.

— О как? К слову, а кто у нас адвокат?

— Александр Моисеевич Штурм.

— Ба! Старик-Штурмовик! Я ж его отлично знаю! — встрепенулся Купцов. — Редкий жучила! Редкий и жутко дорогой! Но профессионал — что есть, то есть.

— Душный вы человек, Игорь Васильевич, — проворчал Петрухин. — Адвоката!.. Глупости всё это, не потребен нам с вами никакой адвокат. Потому как мы с коллегой и сами — те еще жучилы… Да вы садитесь-садитесь… Вот хорошо… Начнем, пожалуй, с самого простого: где вы были в промежутке с полудня 24-го вплоть до момента добровольной сдачи в руки полиции? Зачищали следы-хвосты?

— Какие еще хвосты? Я… я был…

— Дома вас не было. Трубка была отключена… А может, вы намеренно ввели в заблуждение водителя и, отпустив его, воссоединились с подельником?

— Каким еще подельником? Никого я никуда не вводил… Я… я… Я был у одной женщины.

— Приятно слышать, что в среде топ-менеджеров сохранились мужчины с правильной ориентацией, — хмыкнул Купцов.

— Что за женщина? Телефон? Адрес? — тут же взял быка (вернее, корову) за рога Петрухин. Чем несказанно возмутил вспыхнувшего праведным гневом Строгова:

— Послушайте! Это, в конце концов, не ваше дело!

— Наше, голуба! Наше. У нас с вами, Игорь Васильевич, дело одно и общее. Пока вы не оказались причастны к убийству — да! То было ваше личное дело… Но теперь — все обстоятельства вашей жизни мы будем изучать под микроскопом. Ну?!

Поняв, что яростная гордость не проканала, Игорь Васильевич попытался нажать на педаль мужской солидарности:

— Поймите же! Как мужчины мужчину! Мне не хотелось бы… — Строгов осекся, поймав на себе суровый взгляд Петрухина, и… сдался. — Черт с вами! Ее зовут Ольга Викторовна. Телефон [phone]… Только… я вас умоляю… Она замужем.

— То есть вы хотите сказать, что звезды легли столь удачно, что именно в пресловутое кровавое воскресенье супруг Ольги Викторовны анекдотически убыл в командировку? Или вы всю ночь романтически прогуливались под полной луной?

— Мы провели эту ночь на Рихарда Зорге. Я… Я, видите ли, купил однокомнатную квартиру… специально, чтобы встречаться с ней.

— Не слабо! Широкий ты мужик, Игорь Васильевич!.. Да, а в какое время вашу пассию можно застать дома так, чтобы не встретиться с ее мужем?

— Днем. Она не работает. Давайте я ей позвоню, и вы сами убедитесь, что…

— Звонить ей не нужно. По крайней мере сейчас. Кстати, адресок вашего любовного гнездышка будьте любезны.

Строгов могильным голосом продиктовал, а Купцов старательно записал.

— Замечательно. Ключи от хаты будьте любезны.

Вице-президент «Магистрали» вытащил из кармана связку, снял с кольца два ключа, демонстративно швырнул на столешницу.

— Идиотство какое-то! Вы ведете себя хуже ментов!