Решальщики. Раскрутка
Шрифт:
Выждав еще пару минут, Купцов отставил почти нетронутую тарелку, потому как кусок в горло не лез, и, прихватив бутылку с водой, покинул помещение столовой.
Ни разу по пути не обернувшись, он вернулся в однозвездную «Звездочку», поднялся к себе в номер и уже здесь, аккуратно отодвинув уголок шторы, принялся изучать обстановку. А она, обстановка, оказалась не шибко хороша: качок, всё с той же, по-видимому, банкой сменил диспозицию и переместился под «скобарные» зонтики. Причем место выбрал достаточно грамотно, расположившись так, чтобы максимально контролировать подходы к гостинице. Равно как — отходы и отъезды.
— Интересно девки пляшут… — недовольно пробормотал Леонид, отходя от окна. — Ну, Брюнет, ну, скотина! Не мог загодя предупредить, что здесь, оказывается, такие сицилийские страсти бушуют… «Тарасовские», блин, супротив «купцовских»…
Санкт-Петербург, 2 июля 2011 года, сб.
Затухающее эхо донесло полуденный «бабах» Петропавловской пушки. Следом за ним, являя образец педантичности, в створе улицы Фурштатской показалась спортивная фигура оперативника Гладышева.
Фигура держала курс на сидящего на скамейке Дмитрия Петрухина и, по мере приближения оной, всё отчетливей прорисовывалось выражение её, фигуры, лица.
И, в отличие от добродушно-расслабленной петрухинской физиономии, выражение это было крайне недовольным.
— Ты дни календаря, случаем, не попутал? Сегодня, если вдруг запамятовал, между прочим, суббота!
— А как же «если где-то человек попал в беду — мы поможем» и прочая бла-бла? — привычно фальшиво напел обладатель твёрдой «тройки» по музыке Петрухин. — Да ты присаживайся, Жора! Как говорится: в ногах и на начальственных коврах правды нет.
Гладышев послушно опустился на скамейку. На ту самую, где утром двадцать первого июня Дружников протирал штаны, поджидая жертву.
— Ну? И кто у нас на этот раз? Попал?
— Попал у нас киллер, — Петрухин поцокал языком. — Ох и хорошо попал!
— Ты поэтому назначил мне романтическое свидание возле дома покойного?
— В общем, да.
— Знаешь, Дима, символизм как жанр меня не слишком привлекает.
— Чего сказал?
— Я говорю, что не вполне понимаю, каким образом мы ему теперь можем помочь?
— А помогать мы собираемся не взывающему ко мщению призраку Червеня, а вполне себе живому ключевому свидетелю Грибкову.
С этими словами Дмитрий протянул оперативнику давешнюю «макаку». Со статьей о подвиге героя.
— Ну да. Был я на этом мероприятии. А в чем событие?
— А событие в том, что я общался с автором материала. Как выяснилось, мы с ним… хм… немного знакомы.
— И чего?
— А того, что, поскольку заказанный под статейку газетный объем был невелик, в нее не вошла одна вкусная подробность.
— Что за подробность?
— Журналист кулуарно поинтересовался: что привело нашего героя на место, в котором вскоре разыгралась кровавая драма? В ответ герой сумбурно поведал, что в этот час поджидал неподалеку свою женщину. Которая якобы вот-вот должна была выйти из дома.
— Я в курсе. По-моему — ненаказуемо?
— Адресочек дамы сердца вы, естественно, не записали и визитов к ней не наносили, так? — невозмутимо поинтересовался Дмитрий.
— На фига? Ты, вообще, к чему клонишь?
— А еще, — Петрухин ткнул пальцем в статью. Точнее, в иллюстрирующую ее картинку, — у Грибкова очки. И отнюдь не солнцезащитные. Теперь понимаешь?
— Нет, — честно признался Гладышев.
— М-да, товарищ Жора, налицо все признаки синдрома выходного дня. Давай-ка, дружище, переводи мозг из субботнего режима в будничный!.. Вспомни, ты же сам нам с Лёнькой рассказывал, что вы изъяли видео со всех камер наблюдения, выходящих на кусок Фурштатской. По всему маршруту от подъезда до тачки Червеня. Так?
— Допустим.
— А тут и допускать нечего! Загримированный киллер Дружников красуется на записях ажно трех камер. Однако никаких «грибковых», я так понимаю, камеры окрест почему-то не выхватили? А коли так: где, скажи на милость, тусил наш влюбленный слепошарый герой?
Оперативник задумался:
— Знаешь, а ведь мне это как-то и в голову не пришло… Погоди! Но, может, он ждал свою бабу в подъезде на лестничной площадке? В машине, наконец?
— У Грибкова есть машина? Проверяли?
— Нет. В смысле — не выясняли.
— Обратно прокол. Но все равно: если бы свидетель сидел в машине поблизости, тогда камеры должны были зафиксировать, как он из нее выбирается, запирает салон и падает на хвост киллеру. Логично?
— Более-менее.
— И на том спасибо. А вот если Грибков все-таки находился в машине, но чуть дальше, равно как если он отирался у окна на лестничной площадке, что мы получаем с гуся?
— Что?
— А получаем мы, что хрен бы твой очкарик чего углядел! — торжественно предъявил козырного туза Петрухин.
Туза этого он выпестывал с вечера прошлого дня. Когда, влекомый оперским чутьем, подорвался сперва сюда, на место былого преступления, а затем поехал на встречу с журналистом Соболевым.
— Ты пойми, Жора! Само событие заняло пару-тройку секунд, вряд ли больше: киллер подошел к тачке Червеня, наклонился, выстрелил, выпрямился, ушел. Даже при стопроцентном зрении на расстоянии это смотрелось как… Как «огоньком не угостите?». Теперь врубаешься?
— Хочешь сказать, Грибков врет? — ошеломленно спросил Гладышев.