Решающий шаг
Шрифт:
— Вот об этом я и хотел сказать, господин полковник, — подхватил он с притворным простодушием. — Послать туркмена на черную работу — значит втоптать в грязь доброе имя джигита. Выполнить работу, которая от них требуется, наши люди не сумеют, и это позором ляжет на наши головы. Но если собрать добровольцев, обучить их и послать на войну, они прославят имя джигита и белого царя. Поэтому наша просьба такая, господин полковник: пусть от нас возьмут сколько надо людей, но пусть это будут добровольцы-джигиты. Если народ будет освобожден от набора, он сможет дать больше хлеба для доблестных войск царя. Мы просим...
Речь Халназара докончил старшина со шрамом:
— Пусть возьмут от нас все до последнего ягненка, но не трогают наши души!
Полковник терпеливо и снисходительно слушал Халназар-бая, но слова старшины со шрамом ему не понравились. Халназару он ответил мягко:
— Халназар-бай, у тебя умные слова. Может быть, некоторые из них я приму во внимание. Но... повеление государя императора — нерушимый закон. Его величество повелел взять людей. И пусть хоть весь мир перевернется, он своего указа назад не возьмет! Поэтому лучше не мечитесь понапрасну, не мучайте себя, а повинуйтесь царскому указу!
Все стояли, понурив головы, и молчали. Волостные Векиля, Бека, Утамыша толкали друг друга в бок, но ни один из них не решился говорить. Тогда Ходжаму-рад, боясь гнева полковника, проговорил, весь съежившись:
— Господин полковник, от имени волостных, старшин и эминов Тедженского уезда я даю слово — к назначенному сроку, как сказано в повелении великого государя, собрать и привести людей на тыловые работы...
Сары, не вытерпев, прервал волостного:
— Пусть дают слово волостные! Пусть подписываются старшины! Но мы, выборные эмины, и народ, не можем дать людей!
Полковник грозно крикнул:
— Что он говорит?
Сары повторил свои слова. Старшина со шрамом на лбу, подавшись вперед, хотел что-то сказать, но полковник бешено топнул ногой. Старшина побледнел, шрам над его бровью задергался, он раза два проглотил слюну и, несмотря на гневный крик полковника, вышел вперед:
—И я повторяю слова Сары: хоть засыпайте нас пушечными ядрами, мы добровольно людей не дадим!
Полковник пришел в ярость:
— А-ах, так?
Мясистый подбородок его задрожал, глаза остро сверкнули. Волостные виновато опустили головы. Из-под шапок старшин обильно струился пот. Даже Ташлы-толмач растерялся. А полковник, тыча пальцем в старшину со шрамом, кричал, задыхаясь от ярости.
— Негодяй!.. Изменник!... Я т-тебе покажу!..
Старшина со шрамом все порывался что-то сказать, но Бабахан взял его за плечо и оттянул назад. Между тем Сары, спокойно глядя в лицо полковнику, твердым голосом заявил:
— Баяр-ага, ты силен, захочешь — сожжешь весь аул. Но людей на тыловые работы ты не возьмешь!
Полковник затопал ногами, закричал страшным голосом:
— Взять его!.. В тюрьму негодяя!..
В толпу тотчас же ворвались полицейские. Со старшины была сорвана медаль. Сары скрутили руки. Повернув голову к старшинам, он презрительно бросил:
— Продажные трусы!
Старшина со шрамом, побагровев от гнева, рванулся к полковнику:
— Стреляй в меня! Я тебе...
Обоих увели.
Полковник грозно взглянул на растерянные, пристыженные лица волостных и старшин:
— Хмм... Н-негодяи! Вы все заодно!
Хуммет, не решаясь поднять глаза, заговорил виноватым голосом:
— Господин...
— Молчать! — рявкнул полковник. — Все вы пьете воду из одного колодца. У вас имеется и беспроволочный телеграф, и тайные агенты. Вы думаете, ваши родичи из Серахса, оказавшие сопротивление, хорошо кончили? Не забывайте — один орел сильнее миллиона ворон! Царский солдат в одно мгновение пустит вас прахом по ветру!
Ни у волостных, ни у старшин больше не хватило духу промолвить хоть слово. Но Халназар-бай, помня расположение к нему полковника, на свой страх и риск выступил вперед и сказал:
— Господин полковник! Нет народа без воров, а гор без волков. Раз эти люди показали свое нутро — возмездие их не минет... Прошу господина полковника не гневаться на своих верных слуг из-за одного-двух негодяев.
Слова Халназара несколько успокоили начальника уезда. В это время на веранду вышел старший писарь и подал начальнику телеграмму. Полковник быстро пробежал ее глазами и весь просиял.
Правительство, очевидно, предвидело, что набор на тыловые работы в Туркестане не пройдет гладко, и потому назначило губернатором Туркестанского края генерала Куропаткина — опытного дипломата и знатока Средней Азии. Как только Куропаткин, приняв управление краем, узнал о вспышках недовольства в народе, он обратился к царю по телеграфу с просьбой отложить на некоторое время исполнение указа с тем, чтобы дать возможность дейханам убрать урожай и за это время тщательно подготовиться к проведению мобилизации. Его просьба была удовлетворена. Об этом и сообщала телеграмма, полученная в уездном управлении.
Полковник повеселевшим взглядом обвел лица стоявших перед ним людей и обратился к Халназару:
— Ну вот, господин бай, разве я не говорил, что государь император непогрешим в своих решениях? — Затем он объявил: — Старшины, выборные! Государь император, снисходя к вашим нуждам, милостиво повелел отложить набор на тыловые работы по всему Туркестанскому краю до того времени, пока вы не снимите урожай с ваших полей.
Глава двадцать первая
Когда начало светать, громкое пение птиц разбудило Артыка. Он встал, потянулся, сонными глазами посмотрел по сторонам. Темное еще, словно затянутое синим сукном, небо быстро светлело. Звезды гасли одна за другой, а на востоке разгорался багряно-красный костер зари. Под легким утренним ветерком огромное поле высокой пшеницы колыхалось, как море. Высоко над головой жаворонки радостно приветствовали восход солнца.
Артык надел короткий грубошерстный чекмень, подпоясался платком и, взяв в руки остро наточенный серп, подошел к краю поля. Сильным, широким взмахом он ударил серпом в чащу колосьев, они хлестнули его в подбородок, и в лицо пахнуло чем-то удушливым. Артык поднял голову и чихнул. Ветер отнес в сторону поднявшееся над колосьями розовое облачко пыли. Пшеница перестаивала — надо было спешить.