Республика девяти звёзд
Шрифт:
— Виташа! Вита! — простонала женщина, бросаясь к лежащему.
— Его нельзя беспокоить, — строго остановила её тоненькая женщина-врач. — Вы кто?
— Я… Я его жена.
— Как же вы могли бросить больного одного? — резко спросил лейтенант Астахов. — Если бы не эти ребята, дело могло бы кончиться плохо.
Женщина рухнула в кресло и, всхлипывая, пояснила:
— Когда ему стало плохо, мы с дочкой решили бежать в Марьяновку за доктором. Никого больше в посёлке не оказалось. Женщины ушли на огород. А мужчины… мужчины работали на маяке. Пройти туда, на маяк, было невозможно, море снесло мостик. Мы побежали в Марьяновку… ливень и ветер сбивали нас с ног…
Женщина разрыдалась.
— Ну, мама! Мамочка! — заговорила Венера, ласкаясь к ней.
— Я, товарищ лейтенант, подобрал женщину и девочку возле самой Марьяновки, — доложил шофёр-пограничник. — Они совсем обессилели. Потом мы заехали за товарищем доктором, захватили его.
— И, как видно, совершенно напрасно, — сердитым тенорком проговорил старичок с чемоданом. — Мне здесь делать нечего, мой коллега сделала всё, что необходимо. Прошу отвезти меня обратно в Марьяновку, там тоже могут быть заболевшие.
— Сейчас мы вас отправим, доктор, — сказал лейтенант Астахов. И, взглянув на мальчишек, поклёвывающих носами, попросил женщину: — А этих ребят прошу устроить переночевать. Они совсем замаялись.
— Конечно, конечно! — засуетилась женщина. Мы так вам благодарны. Венерочка, отведи мальчиков в комнату дяди Феди. Откуда вы только взялись, такие хорошие?
— Это — наши, мама! Из нашего лагеря! — с гордостью сказала Венера. — Пошли, ребята!
Устраиваясь спать на мягком, пушистом ковре, Витька спросил Андрея:
— Ну, где же убийца, Андрейка? Куда он девался?
Андрей растерянно пояснил:
— Это же тот самый, который больной. Это он говорил — его придётся убить… А кого — не знаю.
— Я понял это. Но не похож этот больной толстяк на бандита.
— Но он же говорил, что придётся убить.
— В этом деле нам ещё придётся разобраться! — решил Алёшка.
46. Солнечным утром
Наступило утро, такое прохладное, чистое, солнечное, что трудно даже было поверить в возможность ливней и штормов. Ребята встали очень рано и собирались потихоньку уйти из посёлка. Но сделать это не удалось. В домике появилась его хозяйка, жена начальника маяка, хлопотливая и ласковая тётя Паша. Она немедленно завладела перепачканными в грязи рубашками и галстуками, выстирала их и повесила сушить.
Поэтому и случилось, что часов в десять утра ребята в вычищенной и отглаженной одежде сидели вместе со всеми за большим столом на веранде и пили душистое молоко с хлебом и маслом. И рядом с ними, за тем же столом завтракали Венера со своей мамой, молоденькая женщина-врач, лейтенант Астахов и начальник маяка дядя Федя — загорелый, мускулистый моряк, расписанный различными татуировками и надписями. Даже больной Венерин отец тоже выбрался на веранду — бледный и вялый, он лежал на кушетке, но глаза у него были удивительно зоркими и внимательными.
Дядя Федя, несмотря на то, что голову его венчала целая марлевая чалма, всё время шутил и рассказывал смешные истории.
Он так рассказал о том, как накануне вечером упал в море вместе с обрушившимся маячным мостиком, что этот трагический случай сразу стал весёлым и забавным.
— Мне твой бандит дядя Федя очень нравится, прошептал Витька на ухо Андрею. — Мировой мужик!
Андрей с мрачным видом пожал плечами.
И тогда заговорил отец Венеры.
— А ведь двух из вас я уже знаю, мои юные друзья, сказал он слабым, хриплым голосом. — Я всё вспоминал, где я вас видел? И вспомнил — вы ехали с нами автобусом. Верно?
— Ну, верно, — неохотно согласился Андрей.
— И снова вы здесь. Что же это вас всё тянет из пионерского лагеря в эти края?
— Да, так… Дело тут одно, — сбивчиво объяснил Славка. — Тётя здесь у меня в Марьяновке… эта самая… Как её? — Славка жалобно посмотрел на друзей. — Ну, Серафима Кирилловна. Скучает по мне старушка.
— Серафима Кирилловна?! — переспросил дядя Федя. — Вроде нет такой в Марьяновке. Я там, почитай, не то что человека — кота каждого знаю.
Лицо Славки стало красным, как его пионерский галстук.
— Нет у Славки здесь никакой тёти. И дело здесь в одном разговоре, который случайно услыхал Андрей Зубов. Там, на станции, когда вы ехали сюда, — заговорил Алёшка.
— Не смей! — выкрикнул Андрюшка.
— Нет! Сейчас молчать не следует. Надо говорить прямо, — твёрдо сказал Алёшка. — Ожидая автобуса, вы, дядя Федя, и Венерин папа сидели в скверике около вокзала. И у вас там вышел один странный разговор. Вы там говорили о каком-то убийстве.
— Об убийстве?! Мы?! — Круглое, отёкшее лицо отца Венеры стало удивлённым. — О каком убийстве? Что за ерунда!
— Вы сказали: «Его придётся убить», — тихим голосом твёрдо заявил Андрей. — А он вот, дядя Федя, просил не убивать.
— Мы — замышляли убийство?! — Глаза лежащего стали круглыми. — Мы с Фёдором? Да ты что, мальчик?
— Был такой разговор, был, Виталий! — весело выкрикнул дядя Федя. — Припомни.
И вдруг больной задёргался, запыхтел в каких-то странных судорогах. Лицо так покраснело, что тоненькая врачиха бросилась к нему и принялась щупать пульс. А дядя Федя захохотал так громко и оглушительно, что на столе задребезжала посуда.
— Он, чертята! Ой, Шерлоки Холмсы! — сквозь смех выкрикивал дядя Федя. Вот уморили!
— Ну хватит вам грохотать! Хватит! — крикнула тётя Паша. — Вы лучше расскажите, кого это порешить задумали?
Больной наконец насмеялся, вытер глаза платком и сказал врачихе:
— Спасибо, доктор! Не беспокойтесь, от смеха ещё никто не умирал. — Он окинул взглядом насторожённые лица ребят и продолжал: — Ну что ж! Придётся каяться в покушении на убийство. Кстати, и представитель соответствующих органов здесь имеется. — Лицо его стало серьёзным, только где-то в глубине глаз таился смех. — Дело в том, ребята, что я — писатель, пишу книги. А Фёдор, дядя Федя, — мой лучший, ещё фронтовой друг. Перед поездкой сюда я послал ему начало моей рукописи. Я сейчас пишу повесть о наших разведчиках, действовавших в фашистском тылу. Вот об одном из героев этой повести мы и поспорили в привокзальном скверике: я по сюжетным соображениям обрёк его на гибель. А Фёдору он очень понравился.