Республика Шкид (сборник)
Шрифт:
– Войдите.
– Элла Андреевна, простите, у вас не найдется дамской шляпки? А потом еще надо кортик для спектакля, и еще у вас, я видел, кажется, висел на стене штык японский…
Эланлюм дает и штык, и кортик. Эланлюм любит ребят и хочет помочь им. Все она дает, даже шляпу нашла, кругленькую такую, с цветочками.
От Эланлюм Янкель тем же аллюром направляется к Викниксору.
– Виктор Николаевич, декораций, бутафории нет. Виктор Николаевич, вы знаете, если бы можно было взять из кладовки
Викниксор мнется, боится: а вдруг украдут одеяла, но потом решает:
– Можно. Но…
– Но?..
– Ты, Черных, будешь отвечать за пропажу.
Янкелю сейчас все равно, только бы свои обязанности выполнить, получить.
– Хорошо, Виктор Николаевич. Конечно. Отвечаю.
Через десять минут под общий ликующий рев Янкель, кряхтя, втаскивает на спине огромный тюк с одеялами. Тут и занавес, и кулисы, и декорации.
– Братишки, а зал-то! Зал! Ведь украсить надо, – жалобно причитает Мамочка. Все останавливаются.
– Да, надо.
Ребята озадачены, морщат лоб – придумывают.
– Ельничку бы, и довольно.
– Да, ельничку неплохо бы.
– Ура, нашел! – кричит Горбушка.
– Ну, говори.
– Ельник есть.
– Где?
Весь актерский состав вместе с режиссерами и постановщиками уставился в ожидании на Горбушенцию.
– Где???
– Есть, – торжествующе говорит тот, подняв палец. – У нас есть, на Волковском кладбище.
– Дурак!
– Идиот! – слышатся возбужденные голоса, но Горбушка стоит на своем:
– Чего ругаетесь? Поедемте кто-нибудь со мной, ельничку привезем до чертиков. Веночков разных.
– Но с могил?
– А что такого? Неважно. Покойнички не обидятся.
– А ведь, пожалуй, и впрямь можно.
– Недурно.
– Едем! – вдруг кричит Бобер.
– Едем! – заражается настроением Джапаридзе. Все трое испрашивают у воспитателя разрешение и уезжают, как на подвиг, напутствуемые всей школой. Остающиеся пробуют работать, репетировать, но репетиция не клеится: все помыслы там, на Волковом. Только бы не запоролись ребята.
Ждут долго. Кальмот чирикает на мандолине. Он выступает в концертном отделении, и ему надо репетировать свой номер по программе, но из репетиции ничего не выходит. Тогда, бросив мелодию, он переходит на аккомпанемент и нудно тянет:
У кошки четыре ноги-и-и, Позади ее длинный хвост, Но трогать ее не моги-и-и За ее малый рост, малый рост.А в это время три отважных путешественника бродили по тихому кладбищу и делали свое дело.
– Эх и веночек же! – восхищался Дзе, глядя на громадный венок из ели, перевитый жестяной лентой.
– Не надо, не
На кладбище тихо. На кладбище редко кто заглядывает. Время не такое, чтобы гулять по кладбищенским дорожкам. Шуршит ветер осенний вокруг крестов и склепов, листочки намокшие с трудом подкидывает, от земли отрывает, словно снова хочет опавшие листья к веткам бросить и лето вернуть.
Ребятам в тишине лучше работать. Уже один мешок набили зеленью, венками, веточками и другой стараются наполнить. Забрались в глушь подальше и хладнокровно очищают крестики от зелени.
– И на что им? – рассуждает Дзе. – Им уже не нужно этих венков, а нам как раз необходимо. Вот этот, например, веночек. Его хватит всего Достоевского убрать. И на Гоголя останется… Густой, свежий, на весь зал хватит.
Мешки набиты до отказа.
– Ну, пожалуй, довольно.
– Да… Дальше некуда. Вон еще тот прихватить надо бы, и совсем ладно.
Нагруженные, вышли где-то стороной, оглянулись на крестики покосившиеся и пошли к трамваю. Приехали уже к вечеру, вошли в зал и остановились, ошеломленные необычайным зрелищем.
За роялем сидел воспитатель и нажаривал краковяк, а Шкида, выстроившись парами, переминалась с ноги на ногу и глядела на Викниксора, который стоял посреди зала и показывал на краковяка:
– Сперва левой, потом правой. Вот так, вот так!
Викниксор заскользил по паркету, вскидывая ноги.
– Вот так. Вот так. Тру-ля-ля. Ну, повторите.
Шкида неловко затопала ногами, потом подделалась под такт и на лету схватила танец.
– Правильно. Правильно. Ну-ну, – поощрял Викниксор.
Ребята вошли во вкус, а Кубышка, старательно выделывая кренделя своими непослушными ногами, даже запел:
Русский, немец и поляк Танцевали краковяк.В самый разгар общего оживления распахнулись двери зала и послышался голос Джапаридзе:
– А мы зелень принесли!
– Ого!
– Ура! Даешь!
Пары сбились, и все бросились к пришедшим.
Развязывая мешки, Дзе спросил:
– А что это Викниксор прыгает?
– Дурак ты! Прыгает!.. Он нас танцам к завтрашнему вечеру учит, – обиделся Мамочка.
Зелень извлекли при одобрительном реве и тут же начали украшать зал. Уже наступил вечер, а ребята все еще лазали с лестницей по стенам, развешивали длинные гирлянды из ели и украшали портреты писателей и вождей зелеными колкими ветками.
– Ну вот, как будто и все.
– Да, теперь все.
Белый зал стал праздничным и нарядным, из казенного, сверкающего чистотой и белизной помещения он превратился в очень уютную большую комнату.