Республика Святой Софии
Шрифт:
Соборный храм отличался от остальных церквей тем, что в нем велось ежедневное богослужение. Но для одного причта было не под силу исполнять каждодневную службу. Поэтому в соборном храме службы совершали священники церквей со всего соборного участка поочередно. Пример такого устройства находим в благословенной грамоте митрополита Филиппа 1471 г. Пскову на создание шестого собора: «А держат тую святую церковь соборную, святый Вход Божий в Иерусалим, те их священници сто и два, с пристоянием, честно, с святым пением и чтением, по тому же уставу, как у них держат божественая и священная правила в тех прежних пяти съборах святых церквей зборных, а поют по неделям» [244] .
244
РИБ. Т. 6. N 103. Стб. 734.
Поочередная служба являлась своеобразной формой распределения доходов между попами. Известно, что во Пскове при объединении в собор каждый из попов вносил паевой взнос — «вкупу». Видимо, впоследствии это «капиталовложение» окупалось доходами от церковных служб. На основе же вступительного взноса — «вкупы» — всех попов создавалась соборная казна. Вероятно, в Новгороде соборное устройство церквей основывалось на подобных принципах.
Неизвестно точно, когда сложилось семисоборное деление в Новгороде. В. Л. Янин считает, что дата организации соборного деления относится к периоду святительства Евфимия II [245] . А. Е. Мусин высказал мнение, что «эта церковная структура возникает… в середине XIV в., и помимо собственно города распространяет свою административно-судебную власть на всю территорию Новгородской земли» [246] .
245
См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 309.
246
Мусин А. Е. Структуры власти Ладоги XI–XV вв. // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. СПб., 2002. С. 83.
Дошедший до нас список новгородских церквей был составлен в 1466–1508 гг. [247] , то есть этот источник определяет уже сложившуюся церковную систему Новгородской республики, а не процесс ее становления. Возможно, эта система уже сложилась к началу XV в. В летописи есть сообщение под 1417 г. о том, что архиепископ Семен совершает вокруг Новгорода крестный ход «с всею седмию соборов» [248] .
Косвенное указание на существование семисоборного деления зафиксировано в летописном рассказе под 1386 г.: новгородцы «послаша к великому князю Дмитрию Ивановичю архимандрита Давыда и с ним 7 попов да 5 человек житиих, ис конца по человеку» [249] .
247
Антипов И. В. К уточнению нижней даты семисоборной росписи Великого Новгорода // НиНЗ. Великий Новгород, 2003. С. 159–163.
248
НПЛ. С. 408.
249
СПЛ. Стб. 488.
Состав посольства, кроме всего прочего, свидетельствует о единстве новгородского черного и белого духовенства. Черное духовенство, то есть монахи, которые по идее должны были полностью «отойти от суетных дел мирских», в Новгороде активно участвовали в общественно-политической жизни республики. Печати пяти концов Новгорода в большинстве своем были печатями главных кончанских монастырей: у Славенского конца — Павлова монастыря, у Плотницкого — Антониева, у Неревского — Николы Белого, у Загородского — Николы на Поле. Только у Людина (Гончарского) конца была печать с изображением светского воина и надписью «печать Людина конца», хотя известно, что у этого конца также был свой кончанский монастырь — Благовещенский в Аркажах.
По мнению В. Л. Янина, «употребление монастырских печатей в качестве кончанских могло быть следствием откровенного совмещения кончанской администрации, боярской по своей природе, с администрацией кончанских монастырей. Подобно тому, как Совет господ, высший орган боярской республики, проводил свои заседания на Владычном дворе, боярская администрация концов перебралась в новую „кончанскую избу“, стенами которой были стены кончанских монастырей, а крышей — купол, увенчанный крестом, этим символом божественного происхождения и неприкосновенности государственной власти» [250] .
250
Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 432–433.
Строились уличанские и кончанские монастыри на средства горожан: «Поставиша монастырь нов святого Николу конец Люгощи улице и Чюдинцеве на скуделници» [251] . В 1394 г. «поставиша церковь древяну святого Спаса конец Козмыдамьяны улице и монастырь устроишя» [252] . Случалось, что и состоятельные монахи на свои средства строили новый монастырь: «Другую поставиша церковь камену на Дубенке во имя святыя богородица Покров, стяжением раба божиа Олониа мнеха, нарицаемаго Сшкила; и бысть монастырь крестияном» [253] .
251
НПЛ. С. 388.
252
НКЛ. С. 92.
253
НПЛ. С. 333.
Очень часто монастыри основывали бояре, к примеру, Юрий Онцифорович «постави церковь святую богородицю Усиление и манастырь устрой» [254] . Сохранилась духовная новгородской боярыни Марфы начала XV в. (№ 129), которая «поставила церковь храм святаго Николы в Корельском» и основала монастырь, который перед смертью «приказала» своему деверю.
Уже с начала XIII в. появляются известия, указывающие на захоронения в монастырях представителей новгородского боярства. Так, по сведениям Новгородских летописей, четко прослеживается связь посадничьих фамилий с определенными монастырями: за 20–40 лет в Юрьеве монастыре хоронят потомков семьи Мирошкиничей, в Аркаже — семьи Михалковичей, а в Хутынском — семьи Прокши Малышевича.
254
Там же. С. 385.
В ктиторских монастырях новгородские бояре хранили свое имущество. Так, в 1418 г. во время смуты в Новгороде «монастырь святого Николы на поле разграбища, ркуще: „зде житнице боярьскыи“» [255] .
Существовали монашеские обители, основанные архиепископами. Сам процесс основания монастыря в городе был очень простым: «Того же лета владыка Давыд заложи церковь камену в Неревьском конци, на своем дворищи, во имя святого отца Николы…» На следующий год «священа бысть церкви каменая святого Николы в Неревьском конци, създанием архиепископа новгородчкого Давыда, и створи в ней вседеньную службу, и бысть прибежище всем крестианом, и чернци в нем» [256] . То есть владыка Давид на своем собственном подворье построил церковь и, объявив, что на этом подворье теперь монастырь, собрал в него монахов.
255
Там же. С. 408.
256
Там же. С. 335.
В византийской церкви к тому времени были известны три уклада монашеской жизни. Первой и наиболее ранней было анахоретство — совершенное одиночество. За ним последовало келлиотство или идиоритм, «особное жительство» («своежитие»), когда монахи в собственных кельях имели свое хозяйство. Третья форма — киновия — община, общежитие.
Подавляющее большинство монастырей в Новгородской земле устраивало свой обиход на основе своеобразной интерпретации византийской традиции: сохранив форму «особного жития», ее лишили аскетического содержания. Монахи жили отдельно, по своим кельям, имели содержание в зависимости от своего достатка. Удалившийся от дел новгородский боярин или богатый горожанин мог устроиться в монастыре с привычными удобствами, окружить себя многочисленной прислугой. Уставы таких монастырей в XIV в. не отличались строгостью. Основным их требованием было постоянное пребывание монаха на территории обители и посещение им общей молитвы в монастырской церкви. Такие монастыри были своеобразными «пансионатами для престарелых», в которые могли уйти состоятельные горожане.
Естественно, что нравы в «особных» монастырях были далеки от монашеского идеала. Не зря митрополит Фотий в уже цитированном послании в Новгород писал: «А в котором монастыри черньци, тут бы черници не былы, но черньци бы жили собе в монастыре, а черници собе в опришнем монастыри…» Обычай совместного проживания монахов и монахинь в новгородских монастырях, несмотря на запрет, просуществовал до начала XVI в. В 1528 г. архиепископ Макарий ввел общежительский устав почти во всех новгородских монастырях: «Толико 2 именитых монастырей тогда не устроиша общины: Никол ин монастырь в Неровском концы, а игумен инок Илья зовемыи Цветной, да Рожество Христово на Поли, а игумен Иоан, зовемыи Заяц…» [257]
257
НЧЛ. С. 545; Софийские летописи // ПСРЛ. Т. 6. СПб., 1853. С. 285.