Республика Святой Софии
Шрифт:
В 1230 г. в Новгороде произошла насильственная смена архиепископа. В этот год произошла также силовая смена посадника и тысяцкого, был изгнан князь Ростислав, а вместо него был приглашен князь Ярослав. То есть в Новгороде полностью сменилось правительство (за исключением владыки). Вскоре после приезда князя Ярослава «той же зиме въведоша съ Хутина от святого Спаса Арсения игумена, мужа кротка и смерена, князь Ярослав, владыка Спуридон и весь Новгород, и даша игуменьство у святого Георгия; а Саву лишиша, посадиша и в келии; и разболеся, лежав 6 недель, и преставися марта в 15, в суботу пред обедьнею, и тако погребен бысть игуменом Арсением и всею братьею; а дай бог молитва его святая всем крестьяном и мне грешному Тимофею понаманарю: бяшеть бо муж благ, кротък, съмерен и незлобив; покои бог душю его с всеми правьдныими в царствии небеснем. Мы же на преднее възвратимъся, на горкую и бедную память тоя весны» [303] .
303
НПЛ. С. 70.
Эмоциональный комментарий произошедшего показывает, что не все в Новгороде считали, замену архиепископов правильным делом. Тяжелая голодная весна в тот год в Новгороде как бы явилась следствием неправедных людских действий.
Еще более резко комментирует летописец еще один случай силового смещения архиепископа Есифа: «Наважением дияволим сташа простая чадь на архимандрита Есифа, а думой старого архимандрита Лаврентия, и створиша вече, и запроша Есифа в церкви святого Николы; и седоша около церкви нощь и день коромолници, стрегуще его. А оже кто под другом копает яму, сам впадется в ню» [304] . «Простая чадь» этого сообщения может интерпретироваться как штат служащих архимандрита — не монахов, а мирских зависимых людей. Видимо, это были слуги, набранные еще архимандритом Лаврентием. Именно поэтому они, по приказу Лаврентия, силой сместили нового архимандрита Есифа.
304
НПЛ. С. 100.
Явно неодобрительный тон летописца свидетельствует, что действия Лаврентия и его сообщников были противоправными. Однако архимандрит Лаврентий все же ненадолго (примерно на год) вернул себе власть в Юрьевом монастыре. В Новгородской первой летописи младшего извода под 1338 г. есть краткая запись: «Преставися архимандрит Лаврентеи святого Георгиа, и посадиша Есифа» [305] . Есиф, вернув должность архимандрита, сохранил ее за собой по крайней мере до 1345 г. [306]
305
Там же. С. 349.
306
Там же. С. 100.
Проанализировав все немногочисленный летописные рассказы о смене архиепископов, нельзя утверждать, что архимандриты Новгорода всегда избирались на вечевом собрании или по слову прежнего игумена Юрьева монастыря. В 1462 г. «архиепископ Иона постави к святому Георгию архимандрита Левонтея, мужа честьна, проста и тиха» [307] . То есть архиепископ Иона своей волей назначил определенного человека архимандритом Юрьева монастыря. Это решение владыки никем не было оспорено, следовательно, являлось законным.
307
Летопись Авраамки. Стб. 207.
Таким образом, на основе источников можно сделать вывод, что смена архимандритов в Новгороде не была строго регламентированной и неизменной процедурой. Возможно, процедура эта изменялась со временем. В XIV в. — это еще избрание, а в XV — уже назначение.
Избирался ли архимандрит на какой-то определенный срок или же эта должность оставалась за ним до его смерти — неизвестно. Утверждение А. С. Хорошева о том, что архимандриты сменялись каждый год, нельзя признать обоснованным. К примеру, архимандрит Есиф упоминается в летописи в 1337,1342 и 1345 гг., а архимандрит Савва — в 1375 и 1377 гг.
Гипотеза о выборности должности архимандрита через малый промежуток времени (по мнению Хорошева — ежегодно) базируется на летописном списке новгородских архимандритов, приведенном в Новгородской первой, Новгородской четвертой и Ермолинской летописях. Однако списки эти довольно беспорядочны и совпадают между собой лишь частично, а порой противоречат летописным погодным сообщениям. Так, в списках отсутствует архимандрит Кирилл (1310) и архимандрит Левонтий (1462), а между архимандритами Лаврентием и Есифом стоят еще два имени, хотя в летописи под 1337 г. читаем: «Сташа простая чадь на архимандрита Есифа, а думой старого архимандрита Лаврентия» [308] , то есть подразумевается, что Лаврентий был предыдущим архимандритом до Есифа.
308
НПЛ. С. 100.
Даже опираясь на данные списки, нельзя утверждать с уверенностью, что частая смена архимандритов объясняется только выборностью этой должности, а не просто, скажем, почтенным возрастом людей, приходящих на эту должность. Кроме того, есть упоминания о том, что архимандрит мог по своей воле отказаться от должности или даже смещался с нее силой. Так, архимандрит Моисей «вышел по своей воли к святей Богородицы на Коломци в свои манастырь» [309] . То есть архимандрит мог вернуться в тот монастырь, игуменом которого он прежде являлся. По мнению В. Л. Янина, эта прежняя должность оставалась за ним [310] . В доказательство своей гипотезы ученый приводит следующие примеры: Моисей, отказавшийся от поста архимандрита, вернулся «в свой монастырь»; Савва, который был до архимандритства игуменом Антонова монастыря, был похоронен именно там, хотя и скончался в сане архимандрита; Варлаам в 1410 г. в сане архимандрита построил каменную церковь в своем Лисицком монастыре. По мнению Янина, «такое двойное настоятельство может быть лишь результатом ограниченности срока архимандритства. Избрание на временный пост не должно было вести к разрушению карьеры иерарха в случае потери им архимандритства» [311] .
309
НПЛ. С. 340.
310
Янин В. Л. Из истории высших государственных должностей в Новгороде // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963. С. 124.
311
Там же.
Однако доказательства В. Л. Янина представляются спорными. Архимандрита Савву похоронили не в Юрьевом монастыре, а в Антоновом, вероятно, потому, что таково было его предсмертное желание. Ведь и новгородских архиепископов не всех хоронили в Софийском соборе. К примеру, скончавшийся в сане архиепископа Евфимий II был похоронен в Николаевском Вяжищском монастыре, а владыка Иона — в «Отне пустыне», согласно с их завещаниями. Умершие владыки как бы возвращались в свой дом, ведь ушедшие с юности в монастырь, они именно эти обители воспринимали своим домом.
Основываясь на выводах Янина, можно и пост новгородского архиепископа счесть временным. Ведь в случаях добровольного ухода со степени владыки возвращались в свой монастырь, как было с Моисеем и Алексием в XIV в. Более того, после «сведения» с поста архиепископа Феодосия в 1425 г. он удалился в Клопский монастырь, игуменом которого был до избрания, и вновь занял пост игумена. Когда в 1425 г. Феодосий умер, в летописи он был назван игуменом («преставися Феодосии игумен святей Троице, в своем манастыре» [312] ).
312
НПЛ. С. 415.
Разумеется, во время трехгодичного владычества Феодосия в Клопском монастыре был избран новый игумен, но после возвращения Феодосия все вернулось на круги своя. Феодосий по праву старшинства вновь занял пост игумена.
Вероятно, аналогичной была и ситуация с архимандритами. В случае если на пост архимандрита Юрьева монастыря вступал игумен одного из новгородских монастырей, в его обители избирали нового игумена, поскольку монастырю оставаться без начальника нельзя по канонам православия. Но если по каким-то причинам архимандрит оставлял должность и возвращался в свой монастырь, то он мог вновь встать во главе обители. Монастырь был домом для ушедших в него людей. Когда хозяин покидает дом, его заменяет следующий по старшинству домочадец, но когда хозяин возвращается домой, он снова занимает свое законное место. Такой семейный уклад монастырской жизни был вполне естественным для средневековых монастырей.