Чтение онлайн

на главную

Жанры

Республика ученых
Шрифт:

«Нет; прошу Вас; только в машине!» (в звуконепроницаемой, бронированной, сейсмостойкой, непроницаемой для радиоактивного излучения — какая она там еще была, шут ее знает)./Я начал свой рассказ./Они внимательно слушали. Задавали вопросы. (По-полководчески лаконично; я невольно сам начал разговаривать с ними в старом духе солдафонского чинопочитания; постепенно, однако, я набрался смелости и стал их даже перебивать.)./«Мистер Инглфилд?: «Пишите!» (И посыпались одно за другим приказания — краткие, жесткие, законченные фразы: всех крупных собак — «вообще крупных животных» — подвергнуть проверке и уничтожить. Предостережение всему Свободному миру острова: «Стоп! Сначала вот еще что: Инглфилд?!»:/И меня привели к присяге на книге в черной обложке, книге, в которую уже не верил ни один человек; должен был расписаться в какой-то тетрадочке, толком даже не рассмотрев, что в ней написано, не говоря уж о том, чтобы обсудить ее содержание — «Вы в курсе, мистер Уайнер?!» (Строго говоря, разумеется, нет; но

что мне оставалось делать?: В конце концов я в течение своей жизни приносил присягу ровно двенадцать раз — то есть в одиннадцать (если не в двенадцать) раз больше; однажды я даже давал клятву не петь и не слагать саг. (И в конце концов оборудовал у себя в голове, в самом укромном уголке мозга, потайной ящичек, куда складывал все свои присяги и клятвы — придется и новую запихнуть туда же, ничего, поместится; и снова задвинуть крышку!)./А вы, называющие меня «фривольным» или человеком, лишенным чего-то: например, чувства родины, нравственности, принципов —: вы бы лучше ударили по груди тех, кто изобрел присягу, да хорошенько, изо всей силы, и прекрасно было бы, если бы вы занимались этим милым делом до самого вашего блаженного конца! По сравнению с вашими мои руки сохраняют лилейную чистоту: Успенский бы вас побрал!)))). [210]

210

Невероятно! Где — при воззрениях, подобных тем, которые разделяет автор, — остается смысл присяги как таковой? Торжественное обязательство, сопряженное с обращением к Богу, во всех войнах зарекомендовало себя очень хорошо; это подтвердит мне любой фельдфебель, обучающий новобранцев. Я уж не говорю о многообразной полезности гражданских присяг — безусловно, в любом случае готовность субъекта, приводимого к присяге, дать клятву должна возобладать над всеми сомнениями и колебаниями!/ Отталкивающий демарш автора — употребление четырех скобок подряд — не заслуживает того, чтобы на него вообще тратить слова.

Теперь дело могло энергично подвигаться дальше: «Значит, в одиннадцать часов по островному времени этот — э-э — господин имеет нам кое-что сообщить?» (В этот момент наш звуконепроницаемый лимузин стремительно несся по направлению к могиле: и не только в идиотски образном, переносном смысле, в каком говорится о «достойной смерти» и «достойной гибели»; нет, он действительно приказал шоферу, может быть, искусственному?): «К могиле. Быстро».). /Да почему бы и нет, в конце концов? Раньше или позже все мы будем там. Я, как-никак, пожил на свете. И покуролесил в этой жизни немало. (Особенно в здешнем блошином цирке! Как это сказал Боб Синглтон?: «Им бы натянуть над островом шатер — вот был бы обезьяний театр — на весь мир!» — Теперь я и сам готов был присоединиться к его мнению!»).

Рядом с автомашиной (на ее гладкой мелово-зеленой крыше дождь тут же принялся, бормоча, сортировать свою мелочь: позади нас два отдельно стоящих здания; полдюжины похожих домов впереди. Вперед между ними; к могиле.)

«Могила — так это называется у нас между собой, для краткости — некоторые говорят также «консервная фабрика» — правильное название, применяемое и в служебной переписке — «Экспериментальный центр гибернации.»»/Мы шли по окружающим здание, рассыпающим дождевые капли зеленым аллеям. («Гиберния»?: Если я верно припоминаю Птолемея, таково было древнее название Ирландии: что же, выходит, каждого, кто появляется в этом здании, тут же превращают в ирландца? Приземистого, рыжеволосого, любящего приврать, пофантазировать, не дурака выпить? (Да, еще и драчливого, совершенно верно.)) Ветер завывал в лесу, налетая резкими порывами; мы подошли к порталу здания: «Не-е-т!» заревел Инглфилд на черного как ночь, без единого пятнышка, кота, который, явно кляня мерзкую погоду, терся, изгибая спину, о дверной косяк, норовя вместе с нами попасть в здание. Секунду поколебавшись, он бестрепетной дланью схватил изумленного кота за шиворот: «Как тебя зовут?!» (он вел допрос неумолимо-настойчиво, по-инквизиторски; и не прекращал его до тех пор, пока кот, чуточку отдышавшись, не сознался: «Мау». — И военные кивнули друг другу с еще большим ожесточением: ага, замаскированный китаец: слышали, он сказал: «Мао!» «Глаз не спускать, Инглфилд!»).

В вестибюле: стены украшены живописью на погребальную тему. (В большинстве своем эпизоды воскресения: набожные янки, плывущие куда-то в белой пене облаков, зажав в молитвенно сложенных руках маленькие звездно-полосатые флажки.). В центре вестибюля — скульптура, изображающая богиню молчания в облегающем фигуру медицинском халате: она истово смотрела на меня, наставительно подъяв к восхитительно-официальным устам одетый в перчатку перст. (Кругом довольно-таки сильно пахло дезинфекцией.)

«Инглфилд?: 10 часов 50 минут: Вам лучше всего пройти к месту встречи. — Ведь условия Вам достаточно хорошо известны. — Нет: я останусь здесь; к тому же меня в любой момент можно будет вызвать.»/Он наконец ушел. А мы вошли в расположенный справа зал совещаний, где нас уже ожидали двое служителей, облаченных в белые халаты (и богиня в одеянии медицинской

сестры: восхитительно бледная от бесчисленных бессонных ночей, проведенных на дежурстве: порой, может быть, даже у постели больных); монашеская жертвенность, алебастровая белизна кожи, вся такая безупречная, такая незапятнанная, «Я останусь девственницей, пока мной не овладеет главный врач.»/И лишь на миг в ее небесно-голубых глазах вспыхнул порочный огонек.).

Краткое сообщение./И она заковала меня в сладостные снежные оковы, буквально: помогла мне надеть халат (точь-в-точь как вчера!); увенчала меня белым беретиком: ты будешь царем моей души. А потом еще наложила смердящую чистотой салфетку на рот. И под конец — накинула сеть марлевой повязки, сеть, которой она меня старалась уловить: бесчисленное количество раз./Теперь еще прививку: она оттянула мне белую как льняное полотно кожу на сгибе локтя, протерла изысканно благоухающей эфиром ваткой — и вонзила в мое тело шприц (о, извращенный мир!). Она смотрела на меня внимательным и в то же время отсутствующим взором, опорожняя в меня свое содержимое./А из-за спины сопровождающий врач объявил, что название заведения происходит от «hibernus»: [211]

211

Зимний (лат.).

«Мы»; уже давно установили, что жизненные функции организма замедляются под воздействием холода — «вплоть до полной их приостановки в результате смерти от замерзания». При соответствующем охлаждении сердце делало всего один удар в минуту: таким образом, износ органов тела был практически устранен! «После многих и многообразных» — (о, какие различия им ведомы!) — «попыток в этом направлении мы к 1980 году продвинулись настолько, что могли дать полную гарантию надежной двадцатилетней гибернации — в течение этого срока организм погруженного в искусственную спячку человека стареет, по нашим оценкам, всего на пятнадцать недель.»/(Значит, те, кто заснул в 1980 году в возрасте шестидесяти лет, проснулись в 2000 году по-прежнему шестидесятилетними! Они прожили пять лет, вовсю наслаждаясь жизнью, и снова легли в клинику: снова дрыхнут в этой «ночлежке»?…)

«Прошу сюда»: сначала двухдюймовое, размерами с дверь стекло; ассистент снял бронзовым ножом клейкую ленту, которой оно было оклеено по краям: «Сейчас мы как раз осуществляем «пробуждение»; Вы сами будете свидетелем:/И — пока двое других помощников взваливали на себя стеклянную плиту, чтобы унести ее — мне вспомнились все вчерашние странности и загадки, которые сегодня разгадывались сами собой: стало быть, отшельник, этот старый козел, на самом деле был не старше шестидесяти и попросту время от времени отлеживался в «могиле»? Вот почему Инглфилд в ответ на мое младенчески-невинное предположение, что должен же он когда-нибудь проснуться…. ага! (Чем меньше знаешь, тем счастливее живется! В этот момент стальная дверь начала приоткрываться).

И снова — стеклянная плита! — Но теперь через нее можно было видеть все, что происходило внутри./Ассистент вновь пустил в ход нож; врач продолжал свою «лекцию»:

Мы планируем — в отдаленном будущем, можете Вы, естественно, возразить» — (Я?: я ничего не мог возразить, ведь рот мой был плотно забит марлевым кляпом! И все же у меня имелись кое-какие вопросы…) —: «периодически погружать все человечество в состояние гибернации: так, чтобы уже в скором времени все население планеты можно было разделить на две части, на два поколения — «бодрствующее» и «спящее». Небольшая часть бодрствующих обслуживает спящих, размещенных в стоэтажных высотных зданиях. Длительность жизни от трех до четырех сот лет станет нормой; я уж не говорю о том, что — при соответствующим образом усовершенствованной технике «складирования» — в Свободном мире появится место для вдвое большего числа населения.» / Я, весь в белом, словно привидение, проковылял, пошатываясь, окруженный четырьмя похожими (но не точно такими же — прошу обратить внимание!) фигурами, в помещение; внутрь этого Новейшего Святилища: я чувствовал, что силы мои на исходе — для меня все это было уже слишком!

К стеклянному колпаку: —.
– .
– .: О, дьявольщина! (Закрыть глаза: не смотреть, главное — не смотреть!: Это было еще похлеще беременной кобылы по имени Джейн!)./Воняло невыносимо: дезинфекция!

Горы волос!!!: Спускаясь с затылка, они проросли сквозь подушку; на пальцах громыхали ударяющиеся друг о друга метровой длины ногти./И врач пояснил — можно привыкнуть и к аду: разве это не немец сказал, «готов биться об заклад»? Да, среди немцев, что ни говори, рождались великие люди. [212] И без всякой гибернации.

212

Наконец-то! (Граббе, «Готланд») — Правда, автор, даже заняв такую позицию, вновь стремится тем самым лишь найти отговорку: дескать, только в Германии существовал повод формулировать подобного рода максимы.

Поделиться:
Популярные книги

Решала

Иванов Дмитрий
10. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Решала

Все не случайно

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
7.10
рейтинг книги
Все не случайно

Око василиска

Кас Маркус
2. Артефактор
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Око василиска

Неудержимый. Книга XIV

Боярский Андрей
14. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XIV

Жребий некроманта 3

Решетов Евгений Валерьевич
3. Жребий некроманта
Фантастика:
боевая фантастика
5.56
рейтинг книги
Жребий некроманта 3

Делегат

Астахов Евгений Евгеньевич
6. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Делегат

Запасная дочь

Зика Натаэль
Фантастика:
фэнтези
6.40
рейтинг книги
Запасная дочь

Real-Rpg. Еретик

Жгулёв Пётр Николаевич
2. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
8.19
рейтинг книги
Real-Rpg. Еретик

Восход. Солнцев. Книга VI

Скабер Артемий
6. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга VI

Действуй, дядя Доктор!

Юнина Наталья
Любовные романы:
короткие любовные романы
6.83
рейтинг книги
Действуй, дядя Доктор!

Авиатор: назад в СССР 12

Дорин Михаил
12. Покоряя небо
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР 12

Адепт. Том 1. Обучение

Бубела Олег Николаевич
6. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
9.27
рейтинг книги
Адепт. Том 1. Обучение

Земная жена на экспорт

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.57
рейтинг книги
Земная жена на экспорт

Варлорд

Астахов Евгений Евгеньевич
3. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Варлорд