Республиканские коммандо. Тройной ноль
Шрифт:
В какой-то момент Этейн поняла рассудком: стрельба из носовых пушек и атака все более и более опасным оружием приведет к большим потерям в их рядах. Во рту у нее пересохло, а сердце билось так быстро, что она едва могла различить отдельные биения, и хотя бы могла замедлить для себя время, чтобы все обдумать.
Она снова принялась стрелять. Держала палец на спуске, пока винтовка не затихла в руках.
— Эй, здесь жестянки прорываются…
Восприятие сузилось. Она более не видела пятерых людей вокруг — лишь размытые белые тени и всплески энергии в Силе. Головной боевой дроид выбежал к их позиции и она просто метнула разряженную винтовку Силой, прямо в грудь врагу, разбивая сплав; голова дроида взлетела в воздух.
Неожиданно она осознала, что синяя энергия позади следующего дроида льется сплошным занавесом, хотя ее должны прерывать выстрелы ДС-15. Этейн позволила винтовке упасть и выхватила световой меч — больше ничего у нее не было.
Синее лезвие пробудилось к жизни; она не помнила, как нажала на клавишу. Этейн взмахнула рукой, очертив дугу, которая снесла с ног металлическую гору — та рухнула как срубленное дерево, упав на руку с бластером. Взрыв собственного заряда разорвал дроида пополам. Горячие осколки опалили мантию и кожу, но Этейн ничего не ощутила.
И теперь она уже была на ногах, сжимая меч обеими руками, стоя прямо перед следующим дроидом. Двое из ее отряда пробивали себе путь от склона, а Лязг стоял на одном колене, отправляя гранату в десяток приближающихся СБД.
Дроиды шли. И клоны шли. И она — тоже шла.
"Мы похожи. Никто из нас не думает. Просто реагирует".
Она отразила всплеск красных разрядов, крутя световым мечом без участия рассудка. Каждое шипение при столкновении разрядов было первым и последним; она двигалась все дальше и дальше, блокируя каждый выстрел, будто конца им и не было.
А следующий дроид оказался над ней. Взмах — куски кабелей и брони посыпались на нее. Белая перчатка сгребла ее плечо и отдернула с дороги.
— Сматываемся, генерал, транспорт готов к взлету! — Лязгу пришлось, по сути, сдернуть ее с кучи разбитых дроидов и бегом потащить ее к кораблю. — Мы тут все сделали, что могли, и отсеки набиты. Вперед! Беги!
По пути назад она подхватила винтовку; Этейн бежала по собственным следам, чуть не ослепнув от адреналина. Но на платформе корабля она остановилась как вкопанная, поставив ногу на поручень, оглянувшись и считая пробегающих людей. Один, два… три, четыре солдата… и Лязг. Все сосчитаны.
Этейн вспрыгнула вверх, и рука в броне подхватила ее, втянув внутрь. Она не знала, какому солдату эта рука принадлежала, но чувствовала, что теперь она — одна из них.
Корабль рванулся вверх так быстро, что ей показалось, что желудок остался на земле.
Лесная и плодородная дельта Динло становилась все меньше и темнее. Люк отсека скользнул вперед, захлопываясь; Этейн оказалась прямо-таки на складе оплавленных и грязных доспехов, среди запаха крови и обожженной плоти. Первобытные инстинкты позволили ей наконец задрожать — все закончилось.
Лязг стащил шлем и их глаза встретились; на секунду ей показалось, что смотрится в зеркало. Этейн знала, что шок в немигающем взгляде солдата в точности повторял то, что он видел на ее лице. По наитию, они протянули друг другу руки и задержали их в пожатии на пару секунд. Лязг тоже дрожал.
Затем они расцепили пальцы и отвернулись. Синхронно.
"Да, — подумала Этейн. — Мы одинаковы. Все".
Было очень и очень тихо, когда она отрешилась от гудения двигателей, несущих их на скорости 660 км/ч назад к "Бесстрашному".
И — нет. IM-6 не мог работать с сорока людьми, набитыми в модифицированный отсек, рассчитанный на три десятка; только не когда четверть из них была ранена.
Потом, когда Этейн прислушалась повнимательнее, и адреналин в крови спал, она осознала, что в отсеке вовсе не так тихо, как ей казалось. Затрудненное дыхание, приглушенные стоны боли, и — самое худшее — бессвязное бормотание, восходящее к единственному сдавленному вскрику на пике, и снова затихающее.
Она пробралась через отсек, переступая через сгорбившихся или стоящих на коленях солдат. Клон-солдат опирался на переборку; его брат поддерживал его в положении сидя. Шлем и нагрудник лежали рядом, и Этейн не нужен был меддроид, чтобы дать заключение по ране в груди, которая окрасила ему губы кровью.
— Медик? — она оглянулась вокруг. — Медик! Тут нужна помощь, быстро!
Меддроид объявился из ниоткуда, стремительно отлетая от группы солдат, над которыми явно работал. Двойные фоторецепторы уставились на нее.
— Генерал?
— Почему этого человека не лечат?
— Очередь «ксеш» [12] , — ответил дроид, возвращаясь к солдатам, и возобновляя первую помощь.
Этейн надо было понять. На плече солдата светился красный значок «ксеш». Она надеялась, что он не услышал, но он мог уже знать; в каминоанском образовании не было места сентиментальности. Очередь «ксеш»: слишком тяжелые раны. Нет вероятности выживания, несмотря на лечение. Сконцентрировать внимание на очереди 3, потом — очереди 5.
12
«Ксеш» — буква в ауребеше, аналог английского «X». Именно потому в переводе использована она.
Этейн глубоко вздохнула и напомнила себе, что она — джедай, а быть джедаем — это больше, чем носить световой меч. Она опустилась на колени позади солдата и взяла его за руку. Ответная хватка была удивительно сильной для умирающего.
— Все в порядке, — сказала она.
Она потянулась в Силе, пытаясь получить представление о ране, обрисовать ее в уме, надеясь замедлить течение крови и связать вместе разорванные ткани, пока транспорт не войдет в док. Но, оценив степень повреждения в уме, она поняла, что это солдата не спасет.
Этейн поклялась никогда больше не использовать влияние на разум на клонах без их согласия: она облегчила горе Атина и дала Найнеру уверенность, когда она была тому нужна; оба раза она действовала без спроса, но с тех пор избегала таких поступков. В любом случае, клоны не были столь слабовольными, что бы не думали другие люди. Но этот человек умирал и ему была нужна помощь.
— Я Этейн, — сказала она. Сосредоточилась на его глазах, видя позади них что-то вроде бесцветного водоворота, и представила себе спокойствие. Она протянула руку к солдату, поддерживавшему умирающего за плечи и одними губами сказала ему «медпаки». Она знала, что там есть одноразовые шприцы с сильным болеутоляющим: Дарман не раз использовал их при ней. — Нечего бояться. Как тебя зовут?