Ретенция
Шрифт:
– Это экстренный режим, – поясняет Тод. – На случай, если закончились патроны. В некоторых модификациях консолей снаряды взрываются. В учебной модели этого не происходит.
Я всё ещё с изумлением в глазах заворожённо смотрю на дымящуюся мишень. Мне жутко представить, что такое оружие способно сотворить с человеком.
– Как я понимаю… эм… собрать обратно консоль уже нельзя?
– Как ты себе представляешь – крепить назад покорёженные куски металла? – встревает в разговор Дилан, который явно подслушивал нас. Его лицо перекошено
– Не совсем, – задумчиво произносит Тод. – Часть ствола с рукояткой может быть дополнена остальными деталями и собрана в новую консоль. Остальные части, как правило, вернуть уже не удаётся. Если ты, конечно, не станешь из чьего-то сердца вытаскивать утопленную в крови центральную часть ствола, – наигранно-циничным голосом произносит Тод.
– А кто-то пытался? – делано пренебрежительным тоном спрашиваю я.
– Не знаю, возможно, – Тод пожимает плечами.
– Да ну, фу, гадость какая, – встревает в разговор Алекс. – Никогда бы не стал так делать.
– Ну, наш герой, может, будет первым, кто это сделает! Кровавый ствол Трэя, – Дилан сам смеётся над своей шуткой, поворачиваясь к Шелене. Она кидает беглый взгляд в мою сторону, слегка улыбается и делает вид, что занята своим оружием. Гнев давит изнутри, искажая мое лицо.
– Перерыв пятнадцать минут, затем поработаем с линейкой! – кричит Тод. Выстрелы стихают. Мы идём с Алексом к скамейке, Абиг плетётся за нами.
– Не обращай на него внимания, он просто чокнутый, – говорит Алекс.
– Похоже, – сквозь зубы цежу я.
– Его только Нори и может терпеть на самом деле, – произносит Алекс. – Не реагируй, и он отвалит.
Дилан отошел подальше от нас и не слышит этого разговора. Мне хочется сказать что-то едкое, но это бессмысленно. Подходя к скамейке, я вижу, как сидящая на ней Дана кидает на меня подозрительный взгляд.
Пятнадцать минут пролетают быстро. Я чувствую себя как на перерыве во время урока физкультуры, попутно думая, что Тод мог бы быть неплохим тренером.
– Бегом! – командует Тод. – Пятнадцать минут разминки по залу. Мы все подрываемся и бежим.
– Урия, Шелена, в центр! – кричит Тод, когда мы завершаем четвёртый круг по залу. Воздух приятно распирает лёгкие изнутри, расправляя все их самые отдалённые секции. Дед говорил, что бегать полезно, если у тебя нет проблем с суставами. Я внимательно наблюдаю за тем, что делает Тод и двое других восстановителей. Их руки протягивают вдоль зала несколько узких гусениц, собранных будто бы из металлических шариков. Издалека я бы назвал их бусами.
Спустя десять минут мы замедляем темп и идём по кругу, чтобы отдышаться. Я вспоминаю школу. Мы так бегали в начале каждого урока физкультуры. Девчонки из нашего класса не любили бегать, они хватались за бока и жалобно смотрели в сторону преподавателя. Иногда это срабатывало, и он разрешал им идти пешком. Мы с Филиппом бегать любили. Вероятно, потому что носились по заброшенным местам окраины и скакали по кочкам полесья. Я вспоминаю Филиппа, одного из немногочисленных людей в классе, с кем я мог делиться всем, что было на душе. Он даже иногда помогал мне по дому, когда мама болела, а Никса была ещё мала.
Приятное гудение в ногах напоминает мне ощущения после пробежек по полянам с земляникой. Мы с Филиппом брали стеклянные стаканы и вместе с другими ребятами из класса шли собирать ягоды. Тогда это ещё не было запрещено. Нежный вкус земляничного сока сладкой прохладой затекает в горло, когда ты опрокидываешь стакан в рот. Жаль, что сейчас уже так нельзя. От воспоминаний сердце словно перетягивает шёлковая нить, мешая ему биться в такт движениям тела. Наверное, именно это имели в виду классики литературы, когда писали, что «сердце щемит».
Мы останавливаемся и выстраиваемся в шеренгу вдоль левой стены.
– Трэй сегодня спрашивал, что такое линейка, я ему объяснил. Теперь показываю. Вот она, – палец Тода указывает на одну из последовательностей крупных шариков-бусинок.
– Сперва учимся запрыгивать на перекладины. Дилан, Урия, Арго! Вперёд, по турникам!
Когда Дилан распрямляется, я замечаю, что он почти на голову выше меня. Своими лапищами, огромными, как руки питекантропа, он хватается за одну из перекладин и по-обезьяньи перехватывает их одну за другой, продвигаясь вперёд. Параллельно ему, работая руками, лезут Урия и Арго. Им сложнее, чем Дилану, но темп у них высок.
Постепенно все хватаются за перекладины и выполняют хорошо отработанный алгоритм лазания по балкам. Мне не страшно висеть. Я прыгал со стены на стену. Но всё же нагрузка здесь на другие суставы. Через несколько перекладин кисти начинают побаливать, а в плечах ощущается жжение. Я успел подсчитать количество перекладин – всего их четырнадцать. Ухватившись за тринадцатую, испытываю облегчение. Я спрыгиваю, но Тод тут же кричит, чтоб я вернулся обратно. Кисти раздирает острое жжение. Я вновь хватаюсь за балку и просто вишу. Мне кажется, что, если я повишу еще немного, куски кожи с ладоней останутся на металлических балках.
– Давай-давай, ещё немного! Теперь так же в другую сторону.
Я начинаю отсчёт в обратном порядке. «Тринадцатая, двенадцатая, одиннадцатая…» Пальцы едва обхватывают толстые перекладины. Я стараюсь сдвигать пальцы так, чтобы указательный и средний касались большого. Такой хват кажется мне надёжнее. Я перескакиваю на девятую перекладину, но тут внезапно чувствую резкий рывок вверх. Рука чуть соскальзывает, но мне удаётся вовремя среагировать и не упасть. Кажется, я всё-таки лечу вниз.