Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12

Полонский Виктор

– Тут вот, как вы просили, горничная ваша Библию принесла, – он протянул небольшой томик в дорогом переплете. – Турки эту книжку чуть по листочку не разобрали, и так и этак осматривали, даже обложку вспороли…

– Нехристи они и есть. – «Сам небось вместе с ними странички перелистывал… оборотень пакостный!» – мысленно поглумился над собеседником русский посол. – А что Священное Писание не отказались передать – признательно вам благодарен. Будет теперь через что арестанту душевное спокойствие обресть.

– Помилуйте!

Ну, какой вы арестант? Вы гость Великого султана! Поверьте, я делаю для вас все возможное… Вот и кушанья теперь вам на заказ готовят. Но, к сожалению, большего пока добиться не могу – Великий визирь непреклонен. Я думаю, что скоро он поймет свою ошибку и освободит вас. Вот тогда и погуляем у меня в гостях. Моя жена вам будет очень рада. Ну, а мне позвольте откланяться. Дела, знаете ли…

Булгаков поклонился в ответ и с лукавой улыбкой на устах проронил:

– Вы уж простите, любезный коллега, что не могу проводить вас до кареты.

В ответ француз лишь махнул рукой и удалился.

Как только дверь за посетителем захлопнулась, Яков Иванович подошел к окну и, открыв условленную сорок пятую страницу Библии – по числу своих лет, – стал незаметно просматривать ее на свет. В некоторых буквах зияли едва заметные иголочные проколы. Это было первое дошедшее до него со времени заточения секретное послание светлейшего князя Потемкина-Таврического.

Глава 24

Пепельница и британский «бульдог»

Первым в каюту направился Ардашев. За ним семенил капитан:

– Еще одно происшествие на борту! Час от часу не легче!

Присяжный поверенный открыл дверь и окинул взглядом помещение. В углу виднелось пустое чрево распахнутого сейфа. Подойдя ближе, он склонился над телом, дотронулся до шеи несчастного и, печально вздохнув, произнес:

– Он мертв. – Немного помолчав, адвокат добавил: – Говорят, если у покойника не закрыты глаза, значит, он хочет увидеть, кто будет следующим.

Неммерт замер на месте, не в силах пошевелиться. Он так и остался стоять у самого входа, делая вид, что рассматривает рисунок на обоях.

– Что с вами, Александр Викентьевич? – Ардашев обеспокоенно покосился на капитана.

– Ни…ничего, – стуча зубами, пробормотал тот. Превозмогая себя, он оторвал взгляд от стены и повернулся к трупу, но тут же попятился и виновато проронил: – Не поверите, Клим Пантелеевич, мне любой шторм нипочем, а вот покойников с детства боюсь. Вы уж простите…

– Ну, тогда соблаговолите пригласить доктора.

– Да-да, я распоряжусь, не беспокойтесь, – выдохнул Неммерт и с радостью покинул печальное место.

Клим Пантелеевич достал из кармана коробочку монпансье, выудил зелененькую конфетку и отправил ее в рот. «Да, и этот несчастный тоже из Ставрополя. Просто какая-то напасть!»

По коридору

зашаркали шаги, в дверях появился врач – лысоватый господин в пенсне с редкими, похожими на перья остатками волос; над завитыми кверху усами выступал желтый, как вареная картофелина, нос. Он был одет в лоснившийся от времени темно-синий сюртук и носил осенние ботинки. В правой руке эскулап держал несессер. «Слава богу, хоть без калош», – подумал Ардашев. Из-за его спины робко выглядывал бледный капитан.

Доктор взялся за осмотр со знанием дела. Безжизненное тело он положил на пол, перевернул на грудь, разрезал одежду перочинным ножом и осмотрел рану. Удовлетворенно хмыкнув, он глубоко вздохнул, поскреб подбородок и как-то обыденно, будто такое случается ежедневно, заключил:

– Смерть наступила мгновенно, примерно полчаса назад. Причина – ножевое ранение в область сердца. Удар, как вы можете видеть, нанесен со спины. Да, вот еще что: нож был довольно больших размеров и с широким лезвием. В общем, такое ощущение, что орудовал мясник либо опытный душегуб. Вот, пожалуй, и все.

– Благодарю вас, Гаврила Емельянович.

– Чего уж там, Александр Викентьевич, видать, судьба моя такая – с мертвецами общаться. Почитай, семь годков в столице в анатомическом покое при больнице отбарабанил да пятнадцать – земским врачом в Малороссии. А там всяко было: и смертоубийства, и мор холерный. И жену с детишками схоронил… Думал, на корабле спокойней будет. Да-с… – застигнутый нахлынувшими воспоминаниями, он замолчал, но вдруг встрепенулся: – А труп как обычно? В цинковый гроб и запаять?

– Наверное, – неуверенно вымолвил капитан. – А впрочем, погодите. Прежде надо бы с госпожой Прокудиной посоветоваться. Ее сейчас водицей отпаивают.

– Потеря близкого человека – дело всегда горестное и, как правило, неожиданное. Я позову матросов… покойничка убрать. – Он накрыл тело простыней и вышел.

Смахнув ладонью выступивший на лбу пот, Неммерт спросил:

– Что скажете, Клим Пантелеевич?

– Первым делом надлежит допросить его жену, а также стюардов и пассажиров, кои могли видеть убитого в последние часы его жизни. Время уже позднее, но допросы необходимо провести именно сейчас и лучше всего здесь. Кроме трупа, ничего убирать не следует.

Не успел присяжный поверенный договорить, как раздался робкий стук в дверь. Двое матросов вошли в помещение, положили убиенного на носилки и вынесли в коридор. Сразу за ними в каюту влетел штурман Войцеховский.

– Что такое, Казимир Львович? – обеспокоился капитан.

– Дело в том, что я один из тех, кто видел господина Прокудина перед самой смертью. И я знаю, кто его убил. – От волнения он тяжело дышал и теребил пуговицу на мундире.

– И кто же?

– Студент.

– Вот те на! – воскликнул Неммерт.