Ретроград
Шрифт:
– До свидания, товарищ Сталин.
– Разозлил ты его жутко! Таким злым я его еще никогда не видел. Именно не недовольным, а злым. Учти это, присматриваться к тебе будет тщательно, так что права на ошибку ты себя лишил. Но ты его заинтересовал, очень. Ладно, посмотрим, что будет. Мне-то чего про «Илы» не сказал ничего?
– Да я в курсе, что несмотря на ваши усилия не допустить постановку в серию «ЦКБ-57», он был принят на вооружение в обход института.
– Это же невозможно!
– На всех бумагах стоит другая подпись, со штришком перед должностью. Кто-то из заместителей.
– Ну, видимо, надавили.
– Постановление и вышло в ноябре.
– А я тебя на исполнение обязанностей оставлю! Фиг у них получится! Да, кстати, приказ о твоем отзыве из запаса он подписал, сразу сказал, что для капитана ты староват, так что поздравляю, товарищ инженер-полковник. Держи свой бумажник, извини, без тебя пришлось покопаться, он спросил о твоем звании. И, слушай, а чего ты все время «выкаешь»? Ты же старше меня. Коробит малость, предрассудки это, буржуйские. Могут не понять, не надо выделяться.
– Да не получится, привычка. А шеф у меня тоже был моложе, ему что-то около сороковника. Я сейчас прибавлю, кажется за нами «хвост», и мне это не нравится! Прямо не поедем, я обходную дорогу знаю, через Щелково.
– Вон те, что ли?
– Угу, через одну машину. «Эмка».
– Ну, давай.
– Пристегнись! Справа ремень, его вот сюда.
Не показывая поворота, из правого ряда, свернул с Краснопрудной на Каланчевскую, и с удовольствием наблюдал, как наш преследователь мучится с перестроением. Ему тоже вдруг понадобилось налево. Когда он скрылся из зеркала заднего вида, я еще раз свернул налево, потом направо и выскочил на Троицкое шоссе, у нас оно проспектом Мира называется. Прошел по встречке, обгоняя длинную очередь из машин перед переездом. Путепровода еще нет, все стоят, пропуская поезда. Успел подскочить к шлагбауму к моменту его открытия и выскочил на Ярославское шоссе, город за «железкой» почти сразу кончился, церквушки, частные домики, мост через Яузу и еще один переезд, который мы проскочили также. Машина заметная, и возмущались водители вяло. Мало ли куда начальство торопится. Свернул направо, на Пионерскую улицу в Королеве, он тогда Калининградом назывался. Здесь находится знаменитый завод № 29, до него мы не доехали метров 150.
– Откуда эти места знаешь? – спросил Филин.
– Супруга у меня из Щелкова. Так что со студенческих времен, здесь в Королеве на танцах и познакомились, я практику на «Энергии» проходил.
– Где-где?
– На двадцать девятом заводе, у нас этот город, Калининград, называется Королевым, по фамилии Генерального Конструктора наших ракет, а «двадцать девятый» завод входит в НПО «Энергия», там…
– Что замолчал?
– В общем, когда-то это был центр нашей космической промышленности.
– Был? А что случилось?
– Да ничего, закрыли программу. Что-то делают, двигатели американцам для ракет.
– Что-то у вас там не так, а ты темнишь!
– Расстраивать не хочу, так проще. Особенно перед войной. Вот выживем, тогда узнаешь, Саша. Выжить надо. Мы же оба теперь на прицеле. Не повезло тебе со мной!
– Смешной ты человек! Стране повезло! У нее теперь такие возможности открываются! А ты нос повесил из-за того, что товарищ Сталин немного расстроился из-за твоих сообщений. Ты не смотри на это! Он посердится, но потом отходит, если не сваливаться в троцкизм и паникерство.
Закоулками, через Серково, выскочили в Щелково. Если делать засаду, то в лесу перед аэродромом, но я через лес не поехал. Щелковское шоссе тогда аэродром не пересекало, как сейчас, а шло через само Щелково на Фрязино. Мы обогнули северную оконечность аэродрома, подпиравшую Щелково почти до железной дороги, по Заводской улице объехали станцию Чкаловск, и по Садовой – наш военный городок. Южнее платформы «41 километр» есть неуправляемый переезд, через него мы и въехали гарнизон. КПП распахнул ворота по моему сигналу, красноармеец отдает честь прибывшему начальству. Мы остановились возле штаба, и поднялись в кабинет генерала.
– Вам звонили, дважды, из НКВД, просили сообщить, что к нам выехал нарком.
– Подождем! Прибудет, проводите ко мне.
– Есть! Кроме того, звонил полковник Береговой, у него что-то случилось, просил Вас перезвонить, как приедете.
«Началось!» – подумал я. – «Здесь и возьмут! Бля! Выпендрился! Решил немцев одним ударом завалить! Сейчас тебя, дурака, повяжут и к стеночке прислонят. Уходить надо было, высаживать Филина и валить, куда глаза глядят. Допрыгался! Ладно, отставить панику. Эх, коньячку, что ли, на посошок? Блин, Филина просить не удобно.» Генерал слушал Берегового, и почему-то хитровато посматривал на меня.
– Ну, понятно! Предупреждать надо было! Могли бы и подойти к Боровицким и предупредить нас через охрану. К нам нарком Берия выехал, скоро будет, так что подгребай, Ерофей Никодимыч… Да, у себя… Здесь, со мной…. Ага, давай!
Генерал повесил трубку и захохотал.
– Знаешь от кого мы оторвались? От ребят Берегового, я же ему приказал тебя охранять! Пошли, горло промочим. Где-то у меня было Кахетинское. Сами-то мы и коньяком обойдемся, а Лаврентий Палыч красненькое грузинское уважает. Ну, чтобы гроза мимо прошла!
«Генерал или не понимает, чем сейчас закончится визит наркома, или играет на стороне моих… врагов, что ли». – тревожные мысли не покидали мою голову, коньяк делу не помог. Труса праздную, наверное. Вернулись в кабинет, Александр Иванович рассказывает мне, как он замечательно придумал разместить мой отдел, а я его практически и не слушал. Зачем мне это знать, если я уже допрыгался. И примерять мне придется клифт лагерный, да нары на прочность и комфорт испытывать. Дверь растворилась, первым вошел Власик, которого я уже знал, следом незнакомый молодой чекист с двумя ромбами на петлицах, а затем появились круглые очки «главного палача». Все трое в гимнастерках и адъютант притворил за ними дверь. «Ну и трус я! Это не арест! Эти убить меня могут, но арестовывать не будут, не их уровень!» – мгновенно сообразил я. Александр Иванович здоровался со всеми, те поправляли прически, видимо, их фуражки остались в приемной возле адъютанта. Расселись по другую сторону стола, напротив меня.
– Чему обязан, что принимаю таких гостей?
– Ну, мы не в гости, хотя от рюмки чая я бы не отказался. – заявил Берия, внимательно рассматривая меня.
– Минуту! – генерал вызвал старшего лейтенанта Авраменко, показал пальцем на стол. – И чай! Там все возьми.
Пока расставляли стаканы, рюмки и закуски, а Авраменко помогала та самая девушка, что и прошлый раз накрывала ужин для меня и генерала. Симпатичная, надо отметить. Я, видимо, уже отошел от шока, который испытал, когда обнаружил слежку за машиной (привычка с девяностых), и узнал о визите Берии, раз обращаю внимание на девиц. Со мной никто из присутствующих не здоровался, но мы и не были представлены друг другу. Понятия об этикете здесь несколько иные. Официантка и адъютант вышли.