Ретроспект: Исток
Шрифт:
– Хорошо, спасибо вам за хлеб соль, нам пора двигать.
– Ага, попутного ветра бродяги. И это - если встретите и прижмете к стенке бандюков, то скажите, пусть передадут своим, что мы меняем их подстреленного снайпера на наших ребят. Мои ребята его в зарослях у тоннеля нашли, он там ворочался и прижимал простреленную ладонь, в общем, отстрелял свое. Рука, конечно, заживет, но ему стрелять уже не придется.
Они благоразумно, по широкой дуге, обошли впаянных в янтарь бандитов, предпочитая проламываться сквозь кусты, на каждом шагу проверяя тропу болтами, нежели познакомится со «светлячком». Аномалии в здешней части Могильника наползали друг на друга так плотно, что идти приходилось впритирку, полагаясь на координацию и удачу. Несколько раз Листа едва не убило болтом, который
– Главное не суетится - Зона не любит торопливых, спешить надо не спеша. Иначе в следующий раз големы скинут в сеть некролог следующего содержания: «Могильник: сталкер Лист убит собственным болтом». Забавно? Не вижу ничего смешного, именно по таким сообщениям мы можем отыскать своих и знать к чему готовится.
– А что происходит, допустим, с теми же бандитами? Их забирают свои?
– Пока они успеют добраться, на долгую и вечную память им остается разве что несколько костей, да куча изорванного в хлам тряпья. Обычные шестерки остаются на корм зверью, ну а бригадира и кого постарше, может, и попытаются отбить. Нет, не для того что бы похоронить, как же! Что бы обшмонать и найти информацию о схронах с припрятанным добром. Потому подраненый бандюк, при виде сталкеров нарочно будет громко ныть и стонать, клясться мамой и всем на свете только чтобы над ним сжалились и не бросали подыхать одного.
– И что? – Лист пластом упал на землю, и над головой пробила воздух невидимая «спиралька».
– А ничего – отплевывая хвою, ответил Звездочет – они запросто вместо благодарности могут тебе перо под бок вставить, и поминай как звали. Каждый решает сам, спасать или не спасать и стоит ли идти на двойной риск. Вот обменять своего кореша на сталкера - это они могут, при этом нагло требовать выкуп, цену заламывать и гнуть пальцы веером. Потому мы предпочитаем обложить их вкруговую и требовать отдать по-хорошему, иначе лягут все. Чистая психология и никакого мошенничества, закон стаи и шкурности. Отпускают, жить-то охота каждому.
Несколько раз их едва не накрыло летящей с сосны «паутиной», но, в конце концов, изрядно потрепанные они достигли секрета Нытика и Криницы.
– Здорова, орлы!
– Здоровее видали. Вы откуда такие чумазые? – опытный Нытик привычно осматривал тропу, по которой вслед за сталкерами запросто могла притащиться какая-то тварь.
– От Грейдера, кланяться велел и про путников упомянул. Давно прошли?
– Часа уж пол. Сидим мы, значит, в кустах, переговариваемся себе помаленьку, а тут прямо из тумана перед нами путник в хамелеоновой броне выныривает и нас на мушку. Ну, мы ему кричим свои мол, он на ПК свой посмотрел, махнул рукой и вслед за ним живо нарисовался взвод и потопал в сторону Лабиринта. Посмотрел он на нас и говорит: «сидите тихо мужики и за нами лучше не рыпайтесь, сейчас на Лабиринте будет жарко». Ну и ушли они. Вот сидим мы и кумекаем, какое жарко, на Лабиринте кроме старых подвалов почитай ничего и не осталось.
– Ну, вот мы это сейчас и узнаем.
Звездочет рысью сорвался в сторону Лабиринта, а обалдевший Нытик лишь кивнул головой:
– Ишь, как ломанулся, как лось на нерест, да и второй, ну чистый отморозок, как глянул на меня, аж в дрожь кинуло.
– Давно тут сидим – подытожил Криница – и не такое привидится. Сначала путники, потом эти, эх, крепка шмаль!
– 11 -
Переход на Лабиринт густо зарос развесистыми кустами боярышника и шиповника, ноги увязали в толстом буром ковре прошлогодних листьев устилающих землю, плотная паутина серебрившаяся капельками дождя накрывала кусты невесомой бахромой, придавал вид грустного осеннего очарования. Да и сам подлесок выглядел по-осеннему, кое-где еще сохранилась золотая жгучая листва, пахло сыростью и грибами, и только белый пух, наросший на стволах пышной порослью, напоминал, что они находятся в Зоне. Звездочет, спешно продирался сквозь боярышник, совершенно не глядя под ноги. Аномалии невзлюбили этот подлесок, собственно никто не знал почему в одних местах от них было не протолкнутся, а в других они едва встречались, никто не знал причин возникновения того или иного явления, все строилось на догадках, расплывчатых слухах да на неуемной фантазии сталкерской братии. Особой печали по поводу того что в подлеске можно было ходить относительно спокойно никто не испытывал, лишь изредка из-под самых ног вскакивал встревоженный заяц, непонятно каким чудом уцелевший в пелене всеобщего безумия и повальной мутации и давал стрекача, да редкая птаха несмело, чуть слышно отзывалась с ветвей. Перед ними вилась узкая тропинка еще примятой травы, по которой через заповедную зону недавно прошел отряд путников. Судя по тому, как пичуги беспечно вспархивали из-под ног, прошли они спешно, скрытно, стараясь не оставлять следов.
Звездочет выскочил из подлеска, рукой притормозил разогнавшегося Листа, жестко осадив на месте, жестом указав на едва дергающуюся рябь «пелены». Лист благодарно кивнул, переводя дыхание и рассматривая вид Лабиринта. Особых построек здесь не было, только в самом центре долины густо прорезанной неглубокими оврагами громоздилось серое здание, обнесенное оградой высоких бетонных плит. Кому понадобилось строить в такой дикой, заброшенной глуши НИИ «Лабиринт» оставалось загадкой, типичной для советского реализма. Раздалось недовольное хрюканье, из травы выскочил матерый, тигрового окраса байбак и кинулся в их сторону, неосторожно задев аномалию. Раздался звук запускающейся турбины, байбака вздернуло вверх, раскрутило и разметало на куски, которые продолжали вращаться в незримой центрифуге. Миновав «пелену» они вышли к старой бетонной дороге, взломанной молодыми деревьями, обочина которой заросли репейником и чистотелом. Не спуская глаз с зарослей, они направились в сторону здания.
Через несколько минут Звездочет поднял руку, прислушиваясь к тишине, а потом взглянул на браслет:
– Что у тебя?
– Опознавательный знак, но не от жетона, другой.
Проводник кивнул и ускорил движение в сторону сигнала. Развернув кусты они увидели затянутого в хамелеоновую броню человека, обессилено прислонившегося к дереву и пытающегося активировать аптечку. Вокруг него, окрашивая траву темными кровяными брызгами, валялись разорванные очередями слепые псы. Человек поднял голову на звук раздвигающихся кустов и дрожащими руками вскинул автомат.
– Свои, браток, свои – Звездочет подбежал к человеку отклоняя рукой нацеленный ствол и активируя аптечку.
– Стая – прохрипел человек, откашливая кровь – стая... как получилось, не знаю, держался же за всеми... след в след... а потом завертелось... закружилось, расплылось, будто в тумане и я неожиданно остался один… как же меня…
– Ничего, ничего, все нормально, потерпи.
Проводник распахнул броню путника и быстрыми, отточенными за долгие годы практики движениями обработал кровоточащие раны, заклеил обеззараживающим слоем регенератора и вколол пару стимуляторов. Мелкие царапины чепуха, они говорят, красят мужчин.
– Если стая близко надо отходить. Ваши где?
– В Лабиринте. Здесь появилось нехорошее шевеление, послали разведать. Подлесок прошли чисто, а тут начало кружить, глаза отводить, оглянулся по сторонам, никого нет, начал продвигаться к комплексу, из кустов псы посыпали, вот и завертелось. Едва успел на ПК сигнал скинуть, обложили меня по всем правилам.
– Ну, вставай помаленьку, опирайся на меня, пошли. Да крепче опирайся, я не сломаюсь. Как звать-то тебя?
– Рустамом. Ох, мать, как же больно – зашипел путник, закусывая губы.
Звездочет взгромоздил грузного путника, перекинув его руку через плечо:
– Если стая оставила его в живых, значит, ее ведет волколак. Он знает, кто-то должен прийти на помощь и мяса будет больше. Он никогда не идет первым, направляет стаю сзади, если пристрелишь волколака, остальные, скорее всего, бросятся врассыпную.
Проводник и путник медленно поковыляли в сторону строений, откуда слышались скупые, расчетливые очереди. Лист хотел было оглянулся, но его одернул отдаляющийся голос проводника: