Ретроспект: Витки Спирали
Шрифт:
– 01 -
Брама привычно потолкся в милой советскому человеку толкучке фойе, с сомнением посмотрел на богатую роспись икон и множество незнакомо-бородатых лиц взирающих с палитурок по-отечески снисходительно и немножко насмешливо. Может так казалось, может и нет, черт его знает: воспитание он получил советски-атеистическое и о религии имел стойкое зачаточное представление, ненароком зароненное Схимой. Недавняя знакомая дернула его под руку и с восторженным писком потащила в толпу. Брама снизал плечами, и как ледокол начал пробиваться через людское море, туда, где кажется что-то давали. Как оказалось, давали вовсе не пирожки и даже не пиво, а некие забавные книжицы в плохой мягкой обложке одинаково-вычурного стиля слизанного
– И что? Это все вместе? Да с меня и одной хватит, я кроме колобка и букваря мало что читал.
Продавец на миг задумался и услужливо улыбнулся:
- Ах, какой духовный юмор! Да, это духовная азбука нашей наставницы, читать надо не спеша и с трепетом.
– Трепетом? Ну да, был у меня такой знакомый, он сейчас за небом работает – вздохнул путник.
– КОНОвец? – сразу напрягся продавец, а толпа враз затихла, словно по команде вытаращив на путника глаза.
– Ну да, перешел в иную вероятность. Ладно, берем не глядя, Наташенька, да не скулите мне на ухо, я же оглохну.
Взяв книжки под мышку, по-барски расплатился, оставив сдачу вроде как на чай. Иного объяснения, почему ее не вернули, он не нашел. Да бог с ним, иная вероятность, иные правила. Плотно пахло ладаном, ароматическими маслами и прочими дурманящими благовониями. В самом углу у раскладного столика скромненько толкся потертый интеллигент с внешностью профессора выкинутого здешней суровой жизнью на общепринятый спекулятивный промысел, и уныло жег индийские палочки, отравляя воздух более бойким конкурентам. Продавцы не лукавя продавали книги о божественном по ценам откровенно безбожным, нахваливали товар с восторженным видом, какой бывает либо у умалишенных, либо у идиотов. Он привычно выделил в толпе нескольких военных, в довольно ветхой одежде еще советского производства, которая в отличии от китайского ширпотреба держалась уже двадцать лет и не разлазилась после нескольких стирок. Наташенька снова взвизгнула, Брама поморщился от акустического удара, и повернул голову на лязг. По залу приближалось нечто лязгающе-бряцаяющее, несущее на груди широкий ассортимент всевозможной бижутерии. Прикинув, что все дамы любят красивые цацки, он немедля направился к продавцу. Вперившись в это чудо, ростом в метр с кепкой, блистающее как победитель множества кинологических состязаний, Брама с миг изучал ассортимент цепочек и веревок, а потом выбрав фиговину позаковыристей, дернул:
– Это.
– Что это? А, это для растворения мозговых перегородок. Иерусалимский крест, весьма способствует.
– Ага, глядя на вас сразу понимаешь, все уже растворилось. Заверните.
– Как – опешил метр с кепкой – это же мое, я не продаю!
– Погодите, а зачем же висит на груди этот, извиняюсь, иконостас как не на продажу?
– Это для трансформации энергий, этот вот от перестроечных болей помогает, а этот…
– Извините – отошел в сторонку Брама – я не знал что вы больны. Сочувствую, скорейшего вам выздоровления.
Происходящее нравилось все меньше, попахивало бутафорией и нездоровым психозом, хотелось развернуться и уйти, плюнув и сделав многозначительный жест у виска, но ему было жаль Наташеньку, бледное, заморенное жизнью и социумом существо. Вздохнув дымящийся фимиам, путник повел ее к раскладке с блестящими безделушками, надеясь, хоть эти предназначены на продажу. Выслушав от сноровливо пересчитывающего купюры продавца ряд ничего не значащих для него фраз о назначениях всех этих крестиков, панагий, знаков и прочих атрибутов махрового оккультизма крепко приправленного эзотерикой, он выбрал несколько весомых золотых прикрас и навесил на шею просиявшей и растерянной спутнице. Какое-то время она пыталась снять, отнекиваясь, что это слишком дорогой подарок, но Брама так зыркнул на нее, что она враз присмирела и умолкла. Сообразив, что он перегнул палку, путник, извиняясь, улыбнулся и потащил на улицу:
– Пойдемте ка, Наташенька на свежий воздух. От всего этого благоухания у меня разболелась голова.
– У вас идет чистка от негативных вибраций. Переплюсовка полей.
– Может – согласился путник, схватив за шкирку молодое длинноволосое существо мужской наружности, налетевшее на его спутницу и не извинившееся, и как следует трепанул – поаккуратнее, а то зашибу негативными полями.
– 02 -
На лекциях Брама откровенно зевал. Вначале, когда на сцену степенно вышла полная женщина в окружении свиты, он склонился к Наташеньке и прошептал:
– А чего эти с ней на сцену лезут, под конвоем, что ли ведут?
– Это ее помощники. Вот видите, воду в стакан наливают, микрофончик поправляют.
- А она что, такая немощная, сама себе налить уже не может? Нет, у меня глаз наметанный, точно конвой.
Наташенька бросила на него негодующий взгляд, однако руки не выдернула, и Браме не осталось ничего иного, как удобнее расположится в кресле, протянуть ноги и внимать предложенной мудрости, обильные потоки которой лились со сцены. Надо признать, некоторые факты были довольно интересны, хотя и не новы, но преподносились с позиции в которой смешалась и эзотерика и какое-то контактерство, а особо опасные углы камуфлировались под православие. В остальном же слушателям предлагалось откинуть весь свой опыт, то есть не думать вовсе, и верить каждому слову открывшись сердцами, проще говоря, принимать как истину в последней инстанции.
Браму это откровенно смешило: вот так вот взять и поверить на слово громкому званию эксперт оператора энергоинформационного канала за просто так, без всяких научно обоснованных доказательств и подтверждений? Для весомости своих слов оный оператор, обещающий вести, нести и учить каждого доверившегося, аргументировал слова выдержками неких светил, которых в мире академической науки почему-то никто не знал. Наука вещь точная и требовала доказательств теорий, которые подтверждались либо исследовательским путем, либо расчетным анализом. А тут выходило довольно интересно: слушателям предлагалось верить в нечто эфемерное, верить бездоказуемо, опираясь только на правдивость слов, без всякой проверки и доказательств со стороны ведущего. Ему стало скучно. Доктора бы сюда, проблема сознаний его конек. В том, что тут шла обработка человеческого материала грубым напильником он уже не сомневался. Интересно было одно, с какими целями все это делалось? Он засек на первых рядах лица с таким же высокомерно-умилительным выражением, не иначе группа поддержки, и тут его в бок толкнула Наташенька:
– А вы чего не пишете? Надо писать каждое слово, больше вы такого нигде не найдете и не услышите!
– Бросьте, у меня диктофон пишет - он кивнул на браслет голема.
– Что вы – округлила Наташенька глаза – это запрещено! Она предупреждает, что сожжет всю технику!
– А как же бочковая продажа записей в фойе? Техника при такой записи не горит? Берете скажем, колбу дисков по гривне пятьдесят за один, а потом продаете одну растиражированную лекцию по сто гривен за штуку. Золотое дно. Не бойтесь, моя техника и не на такие нагрузки рассчитана. Но вы пишите-пишите, ловите каждую крупицу.
Наташенька тут же продолжила строчить мелким стенографическим почерком, а Брама позевывая и скользя глазами по залу, заметил таких же скучающих мужчин, которых привели просвещать в истине их половины. Они чистосердечно делали вид, что внимают плотному потоку псевдо христианского культа, который выходил на словах куда умнее-выше-чище-лучше чем остальные земноводные и земнородные. Больше всего досталось попам и прочим лицам духовенства, которое цинично высмеивалось как отсталое, тормознутое и зашторенное. При этом пользоваться плодами церкви и православия вовсе не возбранялось, а приветствовалось, поскольку его столпы именовались таким же словом – подвижники, имея с нынешними «эксклюзивную прямую связь в тонком мире», где все мы с вами будем.