Retrum. Когда мы были мертвыми

Миральес Франсеск

— Там, на кладбище, был кто-то еще. Почувствовав, что за нами кто-то крадется, мы испугались и побежали прочь. Ничего удивительного в том, что в темноте мы заблудились и отстали друг от друга. Это была самая страшная наша ошибка. Не разделились бы мы, не разбежались бы в разные стороны — ничего бы не произошло. А так мы потеряли друг друга из виду в темноте и тумане. Потом…

— Что потом?

Я замолчал. Зато следователь, как оказалось, заготовил по мою душу целый список вопросов.

— Ладно, все, что ты рассказываешь, — это, конечно, замечательно, — так же бесстрастно сказал он. — Есть только одна маленькая деталь, о которой ты почему-то

не стал упоминать. Так вот, давай расставим все по своим местам: Хайгейтское кладбище закрывается в четыре часа дня. Теперь скажи мне, ради чего вы пришли туда глухой ночью, что вам там было нужно? Я прекрасно понимаю, что ты сейчас плохо себя чувствуешь, поэтому сам расскажу, как все было. Тебе останется только сказать, прав я или нет. Результатов анализов у меня пока на руках нет, но что-то мне подсказывает, что вы принимали что-нибудь крепкое или сильнодействующее для того, чтобы было веселее играть в фильм ужасов наяву. Хайгейт — место известное, но при этом опасное, заслуженно пользующееся дурной славой. Я не говорю о реальных преступлениях, совершавшихся здесь, но всяких историй про вампиров и оборотней, действие которых разворачивается именно за этой кладбищенской оградой, написано и снято столько, что не сосчитаешь. Опасаясь за свои шкуры, вы и взяли с собой нож. Просто так, на всякий случай. Вот только игра пошла не по тому сравнительно безобидному сценарию, который вы для себя наметили, сюжет вышел из-под контроля, в результате бедная девочка получила удар ножом в спину. Что скажешь?.. Я прав?

Отвечать ему я не стал.

Великий хаос

Не так трудно узнать правду, гораздо сложнее не испугаться и не убежать от нее, когда она станет тебе известна.

— Неизвестный автор —

Допросы продолжались весь понедельник до позднего вечера. В конце концов, устав отвечать на одни и те же вопросы, я решил, что больше не пророню ни слова.

Во вторник врачи сказали, что в дальнейшем пребывании в больнице я не нуждаюсь. К моему удивлению, меня посадили в полицейский фургон, где уже находились мои товарищи. Лорена, вся в слезах, бросилась ко мне навстречу, Роберт не шевелился, погруженный в свои мысли.

С нами в машине ехал знакомый следователь. Как ни странно, на этот раз он мне показался человеком не злым и даже в чем-то симпатичным. Полицейский даже представился нам — звали его не то Моррис, не то как-то похоже.

Некоторое время он просто загадочно улыбался, а затем вдруг огорошил нас действительно неожиданной новостью, хорошей для всех нас, может быть, даже спасительной для моих друзей, но не способной выцарапать меня из бездны отчаяния:

— Ребята, спешу вас обрадовать, что с сегодняшнего дня вы больше не подозреваемые. Я, конечно, не должен был этого говорить, потому что на данный момент процессуальное решение передано для ознакомления только нам, сотрудникам полиции. Но я почему-то думаю, что вам от этого будет легче, учитывая, что обвиняли вас в убийстве подруги. Подозрения же с вас снимаются в силу того, что в деле появились новые улики. Мы нашли на кладбище следы еще одного человека. Так что той ночью в Хайгейте вас действительно было не четверо, а пятеро. Более того, отпечатки этого неизвестного были обнаружены на ноже вместе с пальчиками вот этого парня, который схватился за рукоятку уже после того, как преступление было совершено.

С этими словами он по-отечески положил мне руку на плечо.

Слабый,

едва заметный огонек жизни вновь затеплился внутри меня. Нет, я по-прежнему был готов умереть в любую секунду и даже обрадовался бы, случись это со мной прямо сейчас. С другой стороны, в моем существовании в этом мире появился какой-то смысл. Каждую секунду жизни я был намерен потратить на то, чтобы разыскать убийцу Алексии где угодно, хоть на другом конце света.

Лорена вытерла слезы и спросила:

— Если нас больше не подозревают в убийстве, то зачем и куда вы нас везете?

— Мы едем в Хайгейт. Я понимаю, что вам это будет тяжело, но вынужден привлечь вас к расследованию как главных свидетелей случившегося. Я хочу, чтобы вы во всех подробностях воспроизвели передо мной каждый шаг, любое ваше движение, все, что делали там, на кладбище, в ночь с воскресенья на понедельник. Это позволит нам проследить перемещения убийцы и, быть может, понять логику его поступков. Вполне возможно, что именно ваши показания станут самой важной информацией, которая поможет нам задержать преступника.

От одной мысли о том, что мне придется вернуться к могиле, на которой я в последний раз обнял умирающую Алексию, мне стало дурно. Меня тошнило, руки и лицо покрылись холодным потом, я чуть не упал в обморок.

— А что потом? — спросила Лорена, продолжая всхлипывать и шмыгать носом.

— Сегодня днем приезжают ваши родители. Сами понимаете, то, что произошло, заставило их изрядно переволноваться. Домой вы поедете вместе с ними. Только учтите, что при необходимости вас могут снова вызвать в полицию для дачи показаний. Более того, при крайней необходимости мы будем вынуждены даже обратиться с запросом о возможности вашего приезда сюда для участия в каких-то следственных действиях.

Роберт не вмешивался в разговор и вообще сидел с таким видом, словно не слушал, о чем мы говорим. Я подумал, что он по-прежнему находится в состоянии, близком к ступору, либо думает о чем-то важном и старается отвлечься от того, что происходит вокруг, чтобы не сбиться с мысли.

Неожиданно машина резко затормозила, и через приоткрытые окна до нас донеслись какие-то крики. Я непроизвольно посмотрел вперед и увидел, что улица, по которой мы ехали, перекрыта толпой людей с плакатами в руках.

— Какого хрена?.. — недовольно произнес водитель, но и эта фраза осталась незаконченной.

Из задних рядов толпы в лобовое стекло нашей машины швырнули какой-то тяжелый предмет. Стекло тотчас покрылось сетью мелких трещин.

Следователь поправил висевшую на поясе кобуру и приказным тоном сказал нам:

— От меня не отходить. Похоже, что мы напоролись на какую-то демонстрацию, к тому же не самую мирную.

В следующую секунду он резким движением распахнул боковую дверь и жестом показал, чтобы мы шли за ним.

Я увидел, что узкая улица от одного тротуара до другого перекрыта группой людей в рабочих комбинезонах. Их было человек пятьдесят, не меньше. Демонстранты что-то синхронно выкрикивали и грозно размахивали плакатами, которые держали в руках. Мне, в общем-то, было не до того, чтобы разбираться в деталях происходящего, но, по-моему, они протестовали по поводу закрытия своего предприятия или значительного сокращения числа рабочих мест.

Я увидел, как в нескольких шагах перед нами кто-то из водителей, точно так же, как и мы, вынужденный остановиться перед манифестантами, с угрожающим видом взял на изготовку толстый железный прут — по-моему, кусок арматуры — и подошел к ним.