Реванш для принца
Шрифт:
Я сглотнула и водрузила поднос на массивный стол, возле которого стояло несколько довольно странных стульев, больше похожих на орудия пыток. Ну кому придет в голову делать мебель из железа? С прямыми спинками и жутко твердыми и холодными даже на вид сидениями?
Развернулась и взялась было за ручку двери, как меня остановил холодный голос.
— Лесана. Стой.
Вдох-выдох.
Поворот.
Взгляд в пол.
Ой, да ладно, любопытство и потребность изучить опасность — а то, что там опасность, я была уверена — заставило меня посмотреть перед этим вперед. Высокая,
Корсетом блин. Железным.
— Ты совсем забыла о манерах, девчонка?
О чем это она?! Может…
Я сделала неловкий книксен — кажется, последний раз я делала что-то подобное во время утренника в детском саду — и пробормотала:
— Простите.
— До меня дошла информация, — голос фру не лился как ручеек, скорее, вбивался мне в голову гвоздями, — что ты последние дни отлыниваешь от своих обязанностей. А те, что выполняешь — из рук вон плохо. Неужто ты решила показать свой гадкий характер? Или вывести меня из терпения?
Пауза подсказала мне, что надо что-то ответить:
— Никак нет…
— Лесана… я была так добра к тебе. Закрывала глаза на промахи и глупости, на твои выходки. Но, видимо, моя доброта и милосердие все только испортили. Я не могу не думать о том, к чему может привести подобное поведение… Придется взяться за твое воспитание.
Сглотнула. Надеюсь здесь не воспитывают розгами? Или мне уже прямо сейчас следует бежать?
— Во-первых, — продолжила страшная женщина, — теперь в твоем ведении будет не только домовая печь, но и все очаги и трубы. Ты должна их тщательно чистить и внутри, и снаружи. Во-вторых, на кухне делать нечего — а вот скотный двор точно по тебе соскучился. В-третьих, окна в доме давно не мыты, за несколько дней ты должна справиться. Ну и обычные дела никто не отменял.
Понятно. Трудотерапия для зарвавшегося подростка. Интересно, это все?
— Ах да, — нет, не все, — У моих дорогих дочерей столько хлопот, они с ног сбиваются… Поэтому по вечерам ты теперь будешь в распоряжении своих сестер.
Чего?!
Я в изумлении посмотрела на хозяйку и успела заметить удовлетворенную ухмылку, на мгновение скривившую тонкие губы. Она, похоже, связала мое удивление совсем с другими эмоциями, а я…
Я в полной прострации снова сделала книксен и вышла прочь. И застыла в коридоре, пытаясь переварить новую информацию.
Каких, блин, сестер? Благородных фру?! А я тогда кто? Кто я такая?!
Вестники с небес
Кто я такая мне пояснили быстро. И чем я должна заниматься. И чего заслуживаю.
Я не была идиоткой и все разложила по полочкам, тем более что сплетни здесь оказались самым любимым развлечением, а я умела слушать.
И подслушивать.
Кто-то просветил и по собственному желанию, едва ли не жалея меня, юродивую. Повариха ру Анежка Шион может и не поверила, что я многое позабыла — во что же она поверила не столь уж важно — но как-то в нескольких фразах и всеобъемлюще пояснила то, что я должна была знать чуть ли не с рождения.
Еще быстрее помогли «освоиться»
А меня звали Лесаной Жьяр.
И я оказалась местной Золушкой.
Так и знала, что братья Гримм отомстят мне за нелюбовь к этой сказке. Мрачные типы — даже сестер в той сказке было жалко из-за отрезанных пальцев.
В моей же «сказке» не было жалко никого, кроме себя.
Девятнадцатилетняя Лесанка — то что я много старше не замечали, здесь все выглядели взрослее — оказалась единственной родной дочерью форда Жьяра и, как полагается по всем канонам, ее отец был озабочен тем, что девочка растет без женского внимания. И привел мать её… Терезу. С дочерьми. А потом погиб — несмотря на принадлежность к благородному сословию, он торговал разными механизмами, и сгинул в Золотых Песках, когда отправился с товаром в сторону горной гряды. Тут бы помечтать, что сгинул не окончательно, но с тех пор прошло почти десять лет — и никто не вернулся.
А положение Лесаны — теперь мое — ухудшалось с каждым годом. И сейчас она-я оказались на уровне самых обычных служанок, которых в этом богатом доме было немало.
Как девушку практичную и быстро думающую, меня тут же заинтересовала ситуация с семейными богатствами. Хозяйка не работала и не торговала — значит пожинала накопления. И что-то сильно я сомневалась, что родной дочери из них ничего не должно было достаться.
Запугать ребенка и вырастить из нее забитую служку в такой ситуации было легко — в отсутствие кровных родственников и внимательных соседей. Но я-то могла подумать о других возможностях.
Вот только мыслям о поверенных, завещаниях и защите своих прав, как и мыслям о том, куда делась настоящая Лесана — неужто на мое место? как она выживет в условиях еще более жесткой Москвы? — суждено было пока остаться лишь ростком, не разросшимся в молодое древо. Потому что меня завалили обязанностями так, что я вздохнуть лишний раз не успевала, не то что подумать о собственной судьбе или переменах в ней.
А уходить, гордо задрав нос, не зная местности и законом, я пока не была готова — уж точно не в отсутствие цели и направления. Потому что считала — уходят не откуда-то, а куда-то. И желательно туда, где найдется один человек — или кто он такое — которому я сначала расцарапаю морду, а потом заставлю отправить меня домой.
В поместье Жьяр мое утро начиналось раньше всех — с растопки дома и чистки всех медных, железных, металлических штук на которые указывала «щедрая» рука хозяйки. Чистить следовало отвратительно пахнущей смесью от которой слезились глаза, а после натирать специальной ветошью — до боли в онемевших пальцах.
Затем подавала завтрак.
Помогала с уборкой.
Кормила свиней… и да, чесала их. Для этого следовало выбрать удобный камень с гладкими краями и водить им по спине довольных хрюшек. Не знаю, может они от этого вкуснее становились, но я не отказывалась от подобного «удовольствия». Это было хоть какой-то передышкой.