Реванш
Шрифт:
Время заканчивается.
Кто может мне помочь?
Анна? Да, но она далеко, к тому же бить из снайперской винтовки по стене ангара вслепую — шансов ноль.
Кто еще? Ава? Нет, без брони от нее не будет толку. Барнс и Ферт — тоже не бойцы. Роккерт?
Фрог! У наемника есть фазер…
Кокон начал мерцать, стенки утратили яркость и больше походили на толстую паутину. Образовались дыры.
Кое-как я поднялся и тут же почувствовал опасность.
Резко поднял голову — Оайкен уже летел ко мне, готовясь нанести усиленный физический
Я попробовал выставить щит, но он получился настолько слабым, что мог защитить только от дождя…
Сжался, приготовился, что сейчас все закончится. Как же так? Я же готовился, у меня был план. Не хватает всего-то тридцати секунд. Кокон развалится, связь восстановится и тогда…
Но нет. Всего секунда, другая. Меня сейчас размажет, я даже неосознанно зажмурился.
Удара не было.
Я вскинул голову и увидел, что псионик, в атакующей позе просто завис в воздухе. Он все еще двигался, но очень медленно.
Я ничего не понимал. Как так?
— Живее, Алекс! — раздался полный боли и мучений крик.
Скосив глаза, я увидел, что в разорвавшейся стене кокона появилась голова и верхняя часть тела Крейна. Старик был окровавлен, бледен. И именно он держал Оайкена в стазисе, не давая закончить маневр.
— Живее, я долго не смогу… — простонал Док.
И тогда я вскочил на ноги, бросился в сторону, туда, где был выход из ангара.
— Намерен сбежать? — у меня в голове прозвучал полный злости и ненависти голос Оайкена.
Я не ответил. Лишь успел спрятаться за стоящий посреди ангара «Таурин».
Поле распалось. Оайкен вылетел из стазиса — удар пришелся прямо в мой бронескаф. Чудовищный удар.
Раскрытый «Таурин» разлетелся на части так, словно в него угодил противотанковый снаряд.
Я упал бетон, перевалился на бок.
А на то самое место, куда я упал, с грохотом рухнул тяжелый бронешлем, с мясом вырванного сервопривода.
Вдруг, Оайкен пошатнулся — сзади его ударил Крейн. Тот резко обернулся.
— С-сука! — прорычал я, осознав, что брони у меня больше нет. Помощи от Авы — никакой. Если бы удар пришелся по внешней части бронескафа, может он и выдержал бы удар, а так…
Пока Док его отвлекал, я вскочил на ноги и бегом бросился к выходу.
Передумал. Свернул в сторону, прямо к стене.
На мне еще болтался микрофон.
— Фрог! — заорал я. — Бей в стену справа от входа из фазера! Скорее!
— Принял!
— Энн, приготовься!
Секунда, другая. Третья.
Металлическая стена ангара взорвалась. В пролом ворвалось пламя и дневной свет. Одновременно меня настиг пси-удар, но не в спину, а куда-то под ноги и в левый бок. Мое тело резко толкнуло, с силой вышвырнуло в образовавшийся пролом. Я пролетел через дым и сполохи пламени, при этом обжигая кожу и морщась от боли.
— Размажу, червь! Тебе не сбежать! — в своей ярости, псионик, забыв обо всем, следовал за мной по пятам.
Неуклюже
— Анна! — то ли простонал, то ли прокричал я, кое-как переворачиваясь на спину.
Оайкен показался в проломе. Его глаза впились в меня, а уродливая костлявая рука уже готовила очередной пси-удар, способный размазать меня по бетонной поверхности.
Но едва лидер Киаркнеров выбрался наружу, послышался быстрый и короткий пшик. Его отбросило в сторону с такой силой, словно скоростным поездом сбило.
Тело Оайкена грохнулось на стену ангара, затем медленно сползло вниз, оставляя на гнутой поверхности стальной стены зеленовато-бурый след. Правое плечо псионика было разорвано чуть ли не пополам. Конечность оторвало. Но он был еще жив — поднимал руку.
Я почувствовал, как меня ухватило за ногу и потащило к нему.
Секунда.
Другая.
И тут жахнул фазер — в тело серьезно раненого, но все еще очень опасного Оайкена, попал мощный сгусток энергии, способный прожечь танковую броню. Булькнуло, хлюпнуло.
Ошметки, куски хитина и мяса, элементы брони и слизь — все разлетелось в разные стороны. Заодно досталось и мне — облепило зеленым дерьмом по самые уши.
— Ф-шух! — из последних сил выдохнул я, языком чувствуя, что часть зубов у меня осталась где-то на бетоне, а рот заполняется кровью. Всю кожу дико жгло, болели сломанные ребра. Я уже с трудом воспринимал реальность… Было ужасно больно!
Бетон вздрогнул. Кажется, транспортник сел рядом со мной. Открылся борт и оттуда, прихрамывая, выскочил Барнс, а затем и Ферт, с медпаком в руках. За ними показался бледный Роккерт.
— Он жив? Жив?! — чуть ли не истерично кричала в микрофон Анна, с трудом различая в прицеле, что мое переломанное и окровавленное тело лежит на бетоне, в луже потрохов поверженного Оайкена.
— Жив! — торопливо ответил Ферт.
— Где Кхрейн? — кашляя и захлебываясь кровью, пробормотал я.
— Я посмотрю! — Барнс подорвался и скрылся в проломе стены ангара.
Но больше я тогда ничего не узнал. Сознание отключилось, на организм обрушилось истощение — коктейль Ферта перестал действовать. Захлестнула запредельная боль, слабость. Глаза закрылись сами собой. Никакой человек не выдержал бы…
Мы победили!
Прошло уже несколько дней.
Я пришел в себя и даже немного восстановился. Даже дорогущие медпаки, с трудом справились с моими проблемами. Сломано четыре ребра, серьезно повреждена печень. Вывих правой кисти, обширный ожог, охвативший аж сорок шесть процентов тела. Выбитые верхние зубы, многочисленные повреждения лица и кожи. Ссадины, ожоги от кислоты.
Учитывая мое состояние, нужно было поменьше использовать химии, предоставив организму закончить восстановление самостоятельно. На этом и сосредоточились. Ферт старался как мог.