Ревейдж
Шрифт:
— Пожалуйста, Валентин, — громко сказала я, пытаясь прорваться сквозь то, что держало его под контролем. — Борись с этим. Не делай этого со мной. Не делай мне больно. Ты больше не хочешь причинять мне боль.
Его рука, лежащая на мужском достоинстве, замерла, а голова склонилась набок, наблюдая за мной. Его потемневшие глаза с любопытством изучали меня. Мое сердце забилось быстрее.
— Валентин? — попробовала я еще раз. — Борись с этим. Ради меня… Зои.
Все тело монстра внезапно замерло, и мне показалось, что я уловила вспышку узнавания в его взгляде. Но он все же сделал шаг вперед, схватив
Затем с резким оглушительным ревом монстр откинул мою голову назад, его руки упали.
Открыв глаза, я потрясла головой, пытаясь очистить глаза от слез, когда увидела, что он отшатнулся. Мое сердце бешено колотилось, пока я наблюдала, как он схватился за голову. С его губ срывались болезненные стоны и рычания, затем руки потянулись к ошейнику.
Надежда стала разгораться во мне, когда его пальцы опустились ниже ослабевшего металла, и он начал тянуть. Лицо монстра покраснело, пока все его тело не затряслось в попытке освободиться от ошейника. Но не успел он сорвать ошейник, как снова схватился за голову, боль была очевидна, когда он ударял себя кулаком по голове.
Он упал на пол, и я с нетерпением ждала, что он будет делать дальше. Я молилась, чтобы, когда он, наконец, поднимет голову, я увидела ярко-голубые глаза. Но мне не могло так повезти. Когда монстр поднял голову, его зрачки все еще были расширенными и кровоточили в кристально-голубых радужках. Сжав кулаки, он оттолкнулся от пола и подошел ближе.
Я сглотнула, увидев выражение чистой ненависти на его лице, и вскрикнула, когда его рука скользнула вверх и ударила по веревке надо мной. Затем его рука опустилась на мой живот и пробралась между ног.
— Нет, — прошептала я.
Пальцы монстра пробежались по моим лобковым волосам, и он прошипел:
— Имя.
Это было странно, потому что даже напуганная, я заметила разницу между голосом Валентина и монстра. Монстр был холоден, никаких чувств в тембре его голоса. Напротив, нотки в голосе Валентина были очевидны, тон выражал перемену настроения, чувств, даже сожаление.
Как только эти мысли пришли мне в голову, монстр прижал свои пальцы ближе к моим складкам. Я зажмурилась, молясь, чтобы все, что он сделает дальше, закончилось быстро. Затем внезапно рука монстра остановилась, прежде чем он коснулся меня. Я резко открыла глаза. Я боролась за дыхание, сжимаясь от страха. Все мое внимание было приковано к чудовищу, которое снова схватилось за голову и упало на пол.
Его тело подергивалось. Из его горла вырывались болезненные стоны. Пот лился с его тела. Как и прежде, его руки тянулись к ошейнику на шее. Его руки все тянули и тянули металлическое кольцо, удерживающее его шею, пока каждый мускул не задрожал от напряжения.
Он тяжело дышал, пока не поднял голову. Сквозь меня смотрели кристально-голубые глаза.
Мое сердце заколотилось от облегчения, и, сумев обрести дар речи, я прохрипела:
— Валентин.
Валентин покачал головой. Затем его расфокусированные глаза остановились на мне. Я видела, как он впился в меня взглядом. Я видела, как исказилось его лицо, когда он обнаружил меня связанной. Я поморщилась, представив себе, как выгляжу,
Внезапный душераздирающий рев вырвался из его рта, и он вскочил на ноги. Он отпустил ошейник и подошел к сундуку, стоявшему в углу комнаты. Я затаила дыхание, молясь, чтобы чудовище не вернуло себе контроль. Когда Валентин выпрямился, в руке у него был нож. Мой желудок сжался, когда он начал приближаться ко мне, но как только я заметила, что его глаза все еще кристально голубые, мое сердце подпрыгнуло от облегчения.
Валентин вздрагивал с каждым шагом, направляясь ко мне. Я видела, как из-под металлического ошейника текла кровь. Страх сковал меня, когда я поняла, что кожа под ним порвана.
— Валентин, — прошептала я, когда он был уже в нескольких шагах от меня.
Челюсть Валентина напряглась, и, высоко подняв руку, он стал перерезать веревку надо мной. Я вскрикнула, когда веревка, удерживающая меня в плену, дернула мое тело. Я побледнела от боли. Но Валентин продолжал рубить веревку; он рубил до тех пор, пока последним ударом не перерезал веревку, и я упала на кровать. Найдя силы в отчаянной потребности освободиться от своих оков, я размотала веревку на груди и руках и прикусила губы от боли, когда кровь стала наполнять мои мышцы.
Увидев брошенный на кровати нож, я потянулась вперед и дрожащими руками перерезала веревку на лодыжках. Как только веревка разорвалась пополам, я сбросила ее с ног.
Перегнувшись через край кровати, меня вырвало на пол. Чувствуя головокружение от пережитого страха, я перекатилась на бок. Когда подняла голову, то увидела Валентина, прислонившегося спиной к ближайшей стене. Его голубые глаза были полны сострадания, а руки дрожали, когда он смотрел на меня.
— Зоя, — прошептал он, и стыд засиял в его теперь уже ясных глазах.
Я попыталась заговорить, хотела, но его массивное тело начало трястись. Я наблюдала, как его губы сжались, а руки поднялись к ошейнику. Это было странно, но, когда Валентин начал дергать металлический ошейник, изо всех сил пытаясь разорвать его, его глаза были сосредоточены на моей груди. Не понимая, на что он уставился, я сумела посмотреть вниз, только чтобы увидеть свою кожу, покрытую красными следами зубов.
Валентин издавал разочарованные стоны. Он тянул себя за ошейник, ноги слабели с каждой попыткой. Струйки крови начали вытекать из-под ограничивающего его шею металла. Когда ошейник дюйм за дюймом сдирал с него кожу, я видела, как с новой силой в нее вонзаются иглы.
Увидев, что Валентин упал на колени, а металлический ошейник наполовину свисает с его шеи, я заставила себя подвинуться к краю кровати. Мне нужно было, чтобы он прекратил. Его лицо было ярко-красным от усилия снять ошейник, и капилляры лопались в белках его глаз, красный цвет заменял белый.
Я уже открыла было рот, чтобы сказать ему, чтобы он прекратил, когда с последним прерывистым ревом металлический ошейник с глухим стуком упал на пол. Я уставилась на ошейник на полу, на внутреннюю часть устройства. Это было самое ужасное, что я когда-либо видела. Десятки иголок торчали на равном расстоянии друг от друга по краям. Рядом с ними были маленькие пластиковые шарики, наполненные жидкостью. Половина из них были пустыми, но половина все еще были полными.