Ревик
Шрифт:
Последние несколько часов он потел слишком сильно даже по вьетнамским меркам, хотя два с лишним часа ходил по утренней жаре, не зная, куда он идёт или зачем.
Он чувствовал тошноту с тех пор, как оставил зеленоглазую видящую у реки, и не только потому, что наркотики выветривались, и он уже использовал маленький бумажный пакетик, прихваченный из отеля.
Учитывая, что он оставил Рейвен и Териана в номере примерно в три часа ночи, вообще не поспав, ему сложно было сосредоточиться.
Он знал, что она перебралась в отель «Каравелла».
Он отследил
Он знал, где она, но не ходил увидеться с ней.
По той же причине ему казалось странным, что он покинул «Маджестик» именно в такое время, и ему повезло стоять у церкви напротив отеля «Каравелла», когда зеленоглазая видящая вышла из его дверей посреди ночи.
Он часами следовал за ней, не думая о причинах и беспокоясь, что Рейвен пойдёт искать его, что его друзья обнаружат его отсутствие и попытаются проследить за его светом. Он волновался, что даже Териан может прийти, если почувствует, что что-то не так.
Они оба в последнее время пристально следили за ним.
Но они так и не появились.
Он гадал, прислушалась ли зеленоглазая видящая к его предупреждению.
Он гадал, покинула ли она город.
Немалая часть его надеялась, что это не так. Та же часть его желала поискать её своим светом, убедиться, восприняла она его угрозы всерьёз или нет. Если она уехала, то проблема решена. Ему больше не придётся думать о ней.
Однако если она не уехала…
Его язык разбух во рту, ноющее ощущение в затылке усилилось.
Он почувствовал, как его член затвердел, пока он продолжал думать о том, как снова увидит её здесь, может, возле того бассейна в «Гранде». Может, в бикини вроде того, что носила та человечка… а может, ещё в одном из этих чёртовых шёлковых платьев, которые демонстрировали каждый изгиб её тела, с вышитой тканью, подчёркивавшей поразительную зелень её глаз.
Он уже наполовину решил трахнуть её, если снова встретится с ней.
Он никогда в жизни не насиловал видящую.
Он вообще никого не насиловал… во всяком случае, грубо. Время от времени он давил на некоторых людей своим разумом, но никогда не на тех, кто активно не хотел его. Обычно он поступал так с теми, кто хотели его для секса, но сначала требовали ухаживаний и только потом готовы были раздвинуть ноги.
Ревик не ухаживал за людьми. Больше нет.
Когда дело касалось людей, одного раза ему хватило.
Но он не смог бы надавить на эту зеленоглазую женщину как на человечку, даже если бы он решил действовать в этом направлении и проигнорировать, что у неё есть связанный партнёр. Он даже с людьми старался этого не делать, если честно, хотя всё же был виновен в подобном, особенно здесь, когда несвободные человечки клеились к нему.
С другой стороны, он её предупредил.
Он предупреждал её не раз. Он не раз явно дал ей понять, что хочет её и представляет для неё угрозу.
Он сказал ей уехать.
Он прямым текстом сообщил, что если она не уедет, то он может воплотить эти угрозы в жизнь.
Он почти убедил себя, что если теперь, после всего что он сказал ей, она останется в пределах доступности для него, то это практически выражение согласия.
От этой мысли его головная боль усиливалась.
Это также вызывало прилив непрошеного стыда, смешивающего тошноту с болью разделения, которую он испытывал уже неделю. Сколько бы он ни трахал Рейвен или игрушек Териана, это не помогало. Никакие минеты и героин не помогали.
Ничего не помогало.
Если уж на то пошло, его попытки восполнить эту нехватку делали всё только хуже.
Он до сих пор не узнал её чёртово имя.
С ней он походил на оголодавшего без секса подростка, забывал все важные вопросы, как только чувствовал самые лёгкие отголоски её света. В дни между их разговорами стало ещё хуже. Даже теперь он мог думать только об её зелёном платье и о свете в её ясных глазах, пока она изучала его лицо.
Он чувствовал её сердце, кусочки её aleimi, которые не чувствовал ни у кого другого, даже у молодых рекрутов, которых он обучал закрывать свой свет щитами. Те были юными, а эта видящая — нет.
У неё просто было… больше.
Больше света, больше структур, больше присутствия.
Её самой было просто больше.
В её свете имелись вещи, которых он вообще не мог понять, и эти вещи заводили его до такой степени, что он полностью отвлекался, хотел предложить ей деньги за секс или, может, просто умолять её или её партнёра об одной ночи в их свете вместе.
Он знал, что главным аргументом против принуждения выступает то, что он мог не получить желаемое силой. Возможно, она не впустит его в свой свет, даже если не сумеет не подпустить к своему телу. Она может закрыться от него, а он хотел её открытой. Он хотел её совершенно открытой, бл*дь… особенно когда введёт в неё свой член.
Он хотел смотреть ей в глаза и знать, что она его тоже чувствует.
Он знал, каким бредовым было это желание.
Он знал это, но как будто не мог выбросить данное желание из головы, особенно когда всё ещё чувствовал её привкус в своём свете.
Она дотронулась до него.
Он открыто угрожал изнасиловать её, а она дотронулась до него, стоя так близко, что ему приходилось сдерживать себя, чтобы не дотронуться до неё в ответ.
Он гадал, знала ли она, насколько он был близок к воплощению этой угрозы в жизнь.
Проблема в том, что он знал — она не врала, говоря о наличии супруга.
Он знал, что она также не дразнила его, упоминая наличие связи. Зеленоглазая видящая вообще не дразнила его, хоть он и пытался убедить себя в том, что она играет с ним, пытается соблазнить, заставить потерять контроль. Она этого не делала. Он это знал. Он достаточно пристально наблюдал за её светом и понимал. Она не играла с ним, а была осторожна.
Чёрт, да она вела себя почти… по-матерински.
Она даже пыталась убедить его, что его реакции нормальны.