Ревизор: возвращение в СССР 12
Шрифт:
— Ты с одним дедом живёшь? — потрясённо спросил я. — А родители?
— Папу служить отправили за границу. А мамы у меня нет.
У меня сжалось всё внутри.
— Давно мамы не стало? — спросил я.
— А её у меня никогда не было. — деланно равнодушно ответил Родька. — Бабушка была, но умерла в том году.
Во дела… Знал бы…
— А дед где дежурит?
— Он в гаражах сторожем сутки через трое.
— Это ты целые сутки один?
— Так я уже большой. — уверенно ответил Родька. — На старой квартире я ещё маленький
— Как же вы в кооперативном доме здесь оказались? — произнёс я мысли вслух.
— Это папа получил. — гордо ответил Родька.
— Ничего не понял, но ладно… — ответил я задумчиво. Надо с дедом поговорить, что у них тут происходит? Не дело, что ребёнок один целые сутки.
Бейрут.
Диане нравилось здесь всё. Реальность превзошла самые смелые её мечты. Именно о такой жизни она мечтала, наблюдая сейчас, как мать Фирдауса управляется с прислугой.
Завтра их ждёт путешествие в загородный дом Эль Хажжей. Фирдаус объяснял, что там находятся плантации, с которых, когда-то, начинался их семейный бизнес. Сейчас их семья вышла на другой уровень и занимается торговлей фруктами по всему Ближнему Востоку и Западной Европе.
Диане было не очень интересно вникать в суть этих разговоров. Её больше интересовал сам загородный дом.
Посмотрим, что там. — в предвкушении думала Диана, засыпая. — Свадьба, наверное, будет там. Здесь не видно никаких приготовлений. Надо поскорее выйти замуж по ливанским законам.
— Очень важно, — наставляли её перед отъездом соседки по общаге. — чтобы он женился на тебе не только по нашим правилам, но и по правилам своей страны! А то окажется потом, что наш ЗАГС ему не указ и у себя на Родине он холостяк при живой-то жене.
Сделав круг по району, мы вернулись в наш двор и ещё на подходе услышали, как женский голос остервенело звал:
— Родька! Чертяка. Родька!
— Опа. А тебя ищут. — усмехнулся я. Не всё, значит, правда, что он мне тут насочинял. — Тут он! — крикнул я, увидев у второго подъезда женский силуэт, зябко обнимающий себя за плечи.
— Тётька Шурка. — удручённо пояснил Родька. — Щас опять орать будет…
— Где тебя носит?! Ирод! — зло заголосила женщина, так и стоя у дверей второго подъезда. Подойдя ближе, разглядел даму с щуплой фигурой лет за сорок-сорок пять. Она вышла на улицу в одном платье и домашних тапках. — Девять часов, тебя дома нет! Вечно шляешься где-то допоздна! Почему тебя искать всегда надо?!
— Это я виноват. Пошёл с собакой гулять и предложил ему компанию мне составить. — вступился я за парнишку, рассчитывая, что она сбавит обороты.
Но вместо этого злобная мегера набросилась на меня.
— Тебя кто спрашивал, вообще? Иди, куда шёл! — откровенно по-хамски ответила она мне, схватила за ухо Родьку и бесцеремонно потащила в подъезд.
Лицо малого исказила гримаса боли, но он молча терпел, привстав на цыпочки и пытаясь поспеть за тёткой.
— Эй, эй, эй! Вы что творите!? — зашёл я в подъезд вслед за ними. — Я же вам сказал: он не виноват! Отпустите его! Вы как с ребёнком обращаетесь?!
— Да мне вообще плевать на него! Помогаешь, помогаешь, и вот она благодарность! — зло зашипела она, отпустив ухо Родьки. — Вот сообщу, куда следует, что у нас тут беспризорник!
— Он не беспризорник. — ответил я. — У него отец и дед есть. И в чём ваша помощь заключается, помогаете за уши таскать?
— Я, между прочим, за него отвечаю, когда дед на сутках! Родька, домой! — оскорблённо ответила женщина, развернулась и пошла к лифту. — Последний раз сегодня! Дальше сами! Как хотите!
Вот, так так…
— Стойте. — остановил я её. — В какой квартире они с дедом живут?
— В сорок пятой. — ответил за неё пацан.
— Давай, Родька, слушайся тётю Шуру, я завтра вечером к вам зайду, с дедом твоим познакомлюсь.
Шура демонстративно повернулась ко мне спиной, а Родька с тоской в глазах посмотрел на меня. Кивнул ему, прощаясь, и подмигнул, чтоб подбодрить. Они уехали на лифте.
Ну, Родька, конечно, сорванец. Но ему и так досталось от жизни. А то, что он домой не хочет идти, это объяснимо, если там так встречают.
Вернувшись домой, застал у нас Галию и Свету. Лёха уже уехал, боясь опоздать на электричку.
Сели на кухне, рассказал им про пацана, про его соседку.
— Может, он и трудный ребёнок, — сказал я девчонкам. — но у него есть много причин быть таким. Что-то не даёт мне мимо пройти. Хочу завтра сходить к его деду познакомиться.
— Пусть у нас остаётся, когда дед на дежурстве. — сразу предложила Галия.
Вот, уверен был, что она так и скажет. — хмыкнул я про себя. — Мы с женой, на удивление, в одном направлении мыслим.
Света поохала-поахала и быстро переключилась на восторженные рассказы о Московских центральных магазинах.
— Такое пальто сегодня видела! — мечтательно рассказывала она. — Я его примерила, сразу совсем другой стала. Даже Лёша сказал, что у меня, в этом пальто, даже взгляд другой стал.
— Что за пальто-то такое волшебное? — из вежливости поддержал я разговор.
— Не поняла, из чего оно. И не каракуль, каракуль я знаю, а что-то похожее, не знаю…
— Так спросить надо было у продавцов. — усмехнулась Галия.
— Ой, они так смотрели на нас пренебрежительно, что даже подходить к ним не хотелось.
— На этикетке надо было посмотреть. — подсказал я.
— Да, какая уже разница. Всё равно, мне не купить такое. Сто девяносто рублей!..
— Ой, забыл совсем! — хлопнул я себя по лбу, услышав про деньги. — Галия, позвони, пожалуйста, завтра на работу нашей соседке с шестого этажа Анне Аркадьевне. Я договорился о мебели в прихожую, но выбирать лучше тебе самой. Чтобы нравилось.