Ревизор: возвращение в СССР 12
Шрифт:
Парень тот выжил, но остался глубоким инвалидом. Через что пришлось пройти ему и его семье я в подробностях и красках рассказывал Родьке всю нашу прогулку. Возможно, я напугал его слишком сильно, и пацан никогда не станет электриком и будет бояться менять перегоревшие лампочки, став взрослым. Но сейчас задача — сохранить ему жизнь и здоровье.
— Но хватит о грустном. — удовлетворённо отметив произведенный моим рассказом эффект, предложил я. — Расскажи лучше, как дела в школе? Ты когда перевёлся — с начала года?
— Нет, мы в конце ноября только
— Успел с кем-нибудь подружиться в школе?
— Нет ещё…
— Надо в кружки какие-нибудь записаться, там быстрее друзей найдёшь. Или в секции спортивные. Куда ваши ребята ходят? Поспрашивай их.
— Угу… — безынициативно промычал Родька.
Что-то мне это не нравится. У пацана явные проблемы с коммуникабельностью. За два месяца ни с кем не задружился? Это умудриться надо.
Порасспрашивал его об одноклассниках, никто, со слов Родьки, его не обижал, но, похоже, в коллектив дети его не приняли. Куда классный руководитель смотрит? Почему в кружки и секции не пристроили? Надо будет деда на школу натравить, а то это никуда не годится.
Расставаясь, договорились с Родькой встретиться завтра в половине девятого, пойдём опять с собакой гулять.
— Только деда обязательно предупреди, что с Павлом из восемьдесят первой квартиры идёшь, чтобы он знал, где ты.
— Ему не интересно…
— Здрасте, приехали. Это тебе так кажется. Он тебя в окно видит, поэтому не спрашивает. А вообще, домочадцы обязательно должны присматривать друг за другом. Это безопасность! Уходит кто-нибудь из дома, говорит, куда пошёл и когда вернётся. И если не вернулся, родные беспокоиться начинают, искать. Как бабуля одна рассказывала, пошла она в сарай курей кормить, а там поскользнулась, упала и встать не могла, старенькая совсем была. А сын дома телевизор смотрел. Кричи-не кричи, всё равно, не услышит. Такой сын оказался, что только к ужину заметил, что матери дома нет и искать её пошёл. Ох, она тогда на него обиделась! Ведь, сказала же, уходя из дома — я в сарай. Понять её можно, несколько часов пролежала. А сыну и в голову не пришло задуматься: что это старая, слабая женщина может столько времени в сарае делать? Так что, Родька, дед за тобой, как может, присматривает. И ты за дедом присматривай, он уже старенький, мало ли что. Хорошо?
Родька согласно кивнул, сильно озадаченный. Ну, пусть подумает, ему полезно.
Подвёл его к самому подъезду и показал кивком головы на деда, вглядывающегося в темноту улицы. Его чёткий силуэт загородил незашторенное окно на кухне.
— Понял? — спросил я малого.
— Понял. — смущённо улыбнулся он.
Глава 7
г. Москва
Вернулся домой, а Галия тут же налетела с расспросами:
— Что там случилось? Смотрю в окно, стоите и стоите, не расходитесь.
— Да поговорил немного с пацаном. — обнял я жену. — Игры у него опасные, сам себя развлекает… Инструктаж провёл по технике безопасности.
— Жалко его, — нахмурила брови Галия, — не должны дети одни бродить. Поиграл бы с кем-то!
— Не знаю пока, чего он так в одиночку бродит, — пожал плечами я. — Буду разбираться. Сделаю из него нормального пацана.
— Ты его в следующий раз к нам в гости приводи, пообщаемся, — предложила Галия.
— Да, так и планирую.
Вскоре Лёха привёл Свету из театра.
— Ну, нет слов! — воскликнул я, увидев на Свете элегантное пальто ниже колена из каракульчи на поясе и раскрыл пошире входную дверь, чтобы рассмотреть получше. — Вы купили-таки его? Молодец! — одобрительно взглянул я на Лёху.
— Это не я. — смутился друг и кивнул на мою жену.
— Не понял… — повернулся я к ней.
— Нашла применение тем двумстам рублям. — счастливо улыбаясь, ответила Галия. — Помнишь?
Конечно, я сразу понял, о каких деньгах она говорит.
— Ну, ты даёшь! — улыбнулся я и притянул её к себе.
— Я отдам! — поспешила заверить меня Света.
— Можешь не торопиться. — ответил я. — Как сможешь, так отдашь. Но пальто!.. И правда, бомба. — расхвалил я обновку.
Лёха, чмокнув Свету на прощанье в щёку, умчался на электричку, а мы стали готовиться ко сну. У меня завтра продолжение гастрольного тура.
Бейрут.
Диану сморило рано после длительной прогулки на катере по морю, и Фирдаус, уложив ее спать, наслаждался поздним вечером в кругу родителей. Как же он соскучился по своим! Там, в Москве, ему не хватало уюта и покоя родного дома и общества родителей.
Вдруг он вспомнил Пашкины пророчества по поводу будущего его страны.
— Что случилось? — мать сразу заметила тень раздражения на лице сына.
— Да брат Дины, как-то, такого наговорил!.. — в сердцах воскликнул Фирдаус. — Из головы не идёт, хотя, понимаю, что какие-то фантазии.
— Что за фантазии? — больше из вежливости спросил отец.
— Да, ерунда. Брат у Дины интересный, конечно, экземпляр, иногда очень необычные моменты подмечает, но он ещё очень молод и наивен. — хмыкнул Фирдаус. — Он уверен, что Ливан ждёт новая гражданская война, представляете?!
Отец с матерью переглянулись с серьёзным видом.
— А что ещё он говорил? — мягко, но настойчиво спросила мать.
— Что все мы сидим на пороховой бочке, которая вот-вот рванёт. — вспомнил дословно слова шурина Фирдаус, удивляясь серьёзной реакции родителей на свои слова. — У него, вроде, есть какой-то профессор знакомый, специалист по нашему региону…
— Давай-ка сын, вспоминай всё, что тебе говорили. — велел Эль Хажж старший. — Дословно. Не спеши, мы никуда не торопимся.
Фирдаус старательно вспоминал всё, что мог. И про гражданскую войну, которая накроет Ливан к семьдесят пятому году, и превратит его из богатой процветающей страны в развалины, и про подорожание нефти в следующем году, и про акции танкерного флота…