Ревизор: Возвращение в СССР 8
Шрифт:
— А как вы итоги подводите? Пачки документов перелистываете, когда считаете? — спросил я.
— Зачем же? — снисходительно ответила учётчица. — Для этого журнал есть.
Она взяла со стола талмуд и показала мне. Вся информация в одном месте. То, что надо.
— Это гениально! — восхищённо лепетал я и фотографировал страницу за страницей журнала. Отсняв три месяца, решил, что для выявления схем этого достаточно.
В следующем цеху провернул то же самое. Дальше замдиректора уже сразу показывал мне журнал, комментировал производственные операции, отражённые в нём, показывал,
Наша команда плелась за нами с нескрываемым раздражением, особенно Борщевский.
Все заметно оживились только, когда мы вышли со склада готовой продукции и направились в столовую. Для нас накрыли два составленных вместе, стоящих отдельно от всех, стола. Ни о какой оплате обеда речи не стояло в принципе. Голодные студенты набросились на еду. А стол был шикарный. Нас принимали, как дорогих гостей. Вскоре к нам присоединился директор фабрики.
Я предоставил Борщевскому «почетную возможность» представлять наш коллектив во время официального обеда. Руководство фабрики пыталось прощупать, какие выводы мы сделали в результате сегодняшнего рейда.
Борщевский, понятное дело, никаких выводов не сделал, и опытные руководители это с него считали. Замдиректора с тревогой поглядывал на меня, но я весь обед старательно изображал «восторженного зеленого студента, изучающего азы экономики и наконец дорвавшегося до возможности воочию увидеть, как это делают профессионалы». В итоге к концу обеда руководство завода повеселело, сделав вывод, что ничего крамольного бдительные комсомольцы у них не нашли.
Ушли мы поздно, рабочий день на фабрике уже закончился. Но я, всё равно, поехал сначала в университетскую фотолабораторию, проявлял, печатал и развешивал сушиться собранный материал.
На следующий день забрал фотографии с рейда на меховую фабрику из лаборатории и вечером до самого отбоя изучал в общаге. На самом деле, не удержался и ещё на парах бегло просмотрел.
Ничего нового. Всё старо, как мир. Всё те же схемы, всё тот же пересорт.
Не стал никому ничего говорить до поры, до времени.
На следующий день, когда звонил Сатчану после пар, намекнул, что нашёл ТАМ кое-что.
— Очень хорошо. Молодец, — ответил он мне.
— Давать ход?
— Конечно.
Более детально по этой скользкой теме по телефону говорить не стоило. Оставили разбор полётов до личной встречи.А пока я свёл все данные по фабрике для наглядности в одну таблицу.
Попробовал подойти со своими выкладками по меховой фабрике к Борщевскому. Он глянул на мою таблицу, даже вникать не стал. Отмахнулся, как от назойливой мухи.
— Ты на каком курсе, первом? — с пренебрежением в голосе сказал он. — Вот и учись, наблюдай, набирайся опыта! А тут и без тебя разберёмся.
Может, ему команду «фас» не дали? Вот он и не рвётся что-то обнаружить. Зря он так. Я же всё равно обнародую свои выводы. Будет для него сюрприз…
На заседании «Комсомольского прожектора» было людно. Царила напряженная атмосфера. Как оказалось, Борщевский отчитывался о нашем походе на меховую фабрику не только перед Самедовым. Присутствовал ещё
Борщевский доложил, что во время проверки на территории меховой фабрики нарушений не выявлено. Территория благоустроенная, чистая. Имеется специфический запах вокруг сырейного производства, но он не распространяется за пределы территории фабрики.
Отпечатанный отчёт лёг на стол перед Самедовым, от которого быстро перекочевал к Ивану Николаевичу.Борщевский, переполняемый чувством собственной важности, остался стоять в позе императора, заложив руку за борт пиджака.
— Садитесь, пожалуйста. Больше ничего не обнаружили? — спросил райкомовский сотрудник, дочитывая отчёт.
— Нет. Больше никаких фактов выявлено не было, — важным голосом подтвердил Борщевский, садясь на место.
Ну что ж. Видимо, сейчас мой выход. По мою душу, похоже, здесь этот представитель власти. Бьюсь об заклад, его появление здесь явно с подачи Сатчана организовано…
— Кхе-кхе, — откашлялся я, чтобы привлечь к себе внимание. — Разрешите дополнить выступление коллеги? — посмотрел я на Самедова, он удивленно кивнул.
— В ходе проверки, я уделил пристальное внимание экономическим аспектам деятельности обследуемого предприятия. — Борщевский при этих моих словах закатил глаза, раздражаясь и одновременно, похоже, предвкушая, как я сейчас опозорюсь. Очень сложная гамма чувств отразилась на его лице. Я же тем временем продолжил. — В результате мне удалось получить учётные данные каждого производственного участка за последние три месяца. Сопоставив их между собой, к сожалению, пришёл к неутешительному выводу: на фабрике происходят значительные хищения мехового сырья на постоянной основе.
В кабинете повисла звенящая тишина.
Самедов, нахмурившись, сверлил взглядом Борщевского.
Борщевский словно окаменел, не смея верить тому, что сейчас услышал.
— Как вы это поняли? Есть данные, подтверждающие ваши слова? — нарушил, наконец, молчание Иван Николаевич.
— Конечно. Вот тут я сделал сводную таблицу, посмотрите, пожалуйста, — достал я результаты своих изысканий. — Из этой таблицы мы можем видеть, что при перемещении по технологическим линиям и из цеха в цех сырьё теряет сортность. При весьма незначительном проценте отбраковки третьего сорта, по факту в некондицию идёт высший и первый сорт, а третий остаётся. — Райкомовский внимательно изучал мои выкладки. — Примитивная схема, — добавил я. — Но рабочая.
Все молчали.
— Спасибо. Я возьму это, — сложил мои бумаги Иван Николаевич. — И это, — он взял со стола отпечатанный отчёт Борщевского и бросил на того взгляд, которым при необходимости можно было бы дыры прожигать.
Кирилл втянул голову и исподлобья посмотрел на меня.
Да… Что-то теперь будет.
После ухода представителя райкома Самедов объявил собрание Прожектора закрытым, поблагодарив всех за работу и сказав, что все, кроме Борщевского и меня, могут быть свободны. Присутствовавшие уходили с явной неохотой, кидая на нас заинтересованные и встревоженные взгляды. Всем явно было любопытно знать, чем закончится вся эта история.