Ревность

Сэйнткроу Лилит

Горячий поток, который лился во меня при мысли о Кристофе, встретился с ледяным осознанием опасности, и они оба боролись за меня. Я начала жалеть, что выпила так много кофе. Почему случается так, что когда ты напуган, то можешь думать только о том, как сильно хочется в туалет?

Хотя, может, такое происходит только со мной?

— Я была в отпуске; вы же знаете, как я теряю счет времени. Я была совершенно в безопасности с моими мальчиками. А это Дрю! — она, казалась, настолько счастлива видеть меня: сладостный голос и широкая с ямочками улыбка. —

Когда ты приехала? Я рада, что они не держали тебя долго в той второсортной Школе.

Они? О ком она говорила? О парнях в этой комнате, которые не имели понятия о том, где я была и что делала?

Дампиры стояли абсолютно неподвижно, но я почувствовала, как они напряглись. Хиро оперся на стол, кончики пальцев почти касались серебряной вилки. Внезапно я четко увидела, как он берёт вилку и запускает её в Анну. Кровь бьёт струёй, крики, вилка с треском заехала в прекрасный голубой глаз.

Я вдохнула. Голова Хиро немного повернулась, и внезапно у меня появилась уверенность, что он следил за мной с помощью своего периферийного зрения.

Может, он хотел бросить вилку в меня. Я снова обрела дар речи. Когда ты в сомнении, скажи что-нибудь глупое:

— Я приехала пару дней назад. Было весело.

— Весело? — она подняла изящную бровь, открытая дверь зевала позади неё. В комнате затрещал огонь. Она была похожа на иллюстрацию сборника рассказов. Как же сильно я хотела сесть! Мне показалось, что лицо было жирным, и я все еще чувствовала вкус бекона.

Официально заявляю: она мне не нравится. Она, вероятно, испытывала ко мне те же чувства. Но она старше и не будет вести себя как подросток, правда?

Но я не могла остановиться.

— Да, весело! Просто очуметь! — моя правая рука оперлась на колено под столом. Я помешала ей коснуться выпуклости складного ножа, с усилием подавила желание, из-за которого я вспотела. — Меня почти заживо сожгли. Нас также преследовали на машине. Если бы не Кристоф, я бы была мертва.

— Кристоф? Рейнард? — её губы, розовые от помады, приоткрылись. Отдать ей должное, она не выглядела ни в малейшей степени удивленной. — Серьёзно?

— Серьёзно, — плоско и непримирительно, как будто она только что оскорбила меня.

— Тогда я ожидаю вашего расспроса, — в тех детских голубых глазах вспыхнули искорки. Как у чирлидерши, насмехающейся над кретином.

Даже, если она старше, сделана-то она из такого же теста! Есть только одна причина, почему такая как она вежлива к такой, как я.

Либо они хотели подготовить меня к чему-то, либо они хотели чего-то от меня.

У меня в голове нарисовалась противная гипотеза, как в глубине шахты опасный газ. Я уставилась на нее, жалея, что не могла снять всю напряженность и неловкость в комнате и просто немного подумать.

Но в одном я была чертовски уверена: я не собираюсь заново пересказывать всю историю. Не этой блестящей, красивой чирлидерше.

— Я уже всё рассказала, — я подняла руки и упёрлась в стол. Учитывая, что я ничего не слышала из-за приглушенных

ударов крыльев. Я надеялась, что бабушкина сова не появится. Прямо сейчас это последнее, что мне нужно

Конечно, если никто не мог видеть сову, то мне не о чем беспокоиться. Они, вероятно, не подумают, что я сумасшедшая. Но как-то не хотелось рисковать.

Больше не хотелось. Начиная со вчерашнего дня, я поняла, что мне лучше не испытывать судьбу.

Я медленно поднялась. Я не могла не смотреть на лицо Анны. Я уставилась на неё, как будто она гремучая змея, которую мне надо было держать в поле зрения и одновременно потянуться за лопатой, чтобы убить её. На самом деле, эти мысли привели меня к мыслям о бабушке. Что вызвало приступ боли. «Двигайся красиво и медленно, и не провоцируй змею на бросок. Медленно и легко, дорогая».

— Причем весьма увлекательно, — Маркус многозначительно взглянул на Хиро. — Я думаю, мы можем простить миледи Андерсон: она очень устала.

Брюс напрягся, брови Кира поднялись вверх, а Эзра ухмыльнулся. Он ухмылялся так громко, что я почти слышала его сквозь шум в голове.

— Миледи, — как Хиро удалось прояснить, что он говорил со мной, не отрывая глаз от Анны, я не знаю. — Я сопровожу вас к вашей охране.

Ну неужели это не было мило с его стороны? У меня было такое чувство, что здесь находились две разные группы. Одна из них, наверное, была на моей стороне, а другая — на её. И если дело дошло до этого, тогда она королева школы? Ну ещё бы, у неё была группа поклоняющихся ей мальчиков. У девушек с такой внешностью всегда имеются поклонники.

Лицо Анны ожесточилась, но ее тон не изменился:

— Я предполагаю, что стенограмма будет доступна для меня?

Боже мой, если бы только она добавила чуть больше сиропа в свой голос, то в нем можно было бы утонуть. Я сглотнула с трудом. Камень в горле ушел, сменившись на резкий привкус восковых, гнилых апельсинов. Бабушка называла это явление арах — аура, это как когда больные мигренью чувствуют, что сейчас начнётся приступ боли.

У меня же чутье просыпается прямо перед тем, как кто-то пытается убить меня, или когда вскоре увижу старого друга, или когда должно произойти что-нибудь серьезное. Если бы я не была так занята, стараясь встать прямо и выглядеть менее потрепанной, я бы, возможно, уладила разногласия с собой.

— Конечно, — Брюс сказал это так, как взрослые, когда имеют в виду: «Нет, ты действительно тупица?»

Интересненько. Меня перетягивали как канат. Как долго она была единственной девушкой среди парней? Похоже, она действительно замечательно проводила время. Ей, наверное, все давалось легко.

Только этого было достаточно, чтобы вы ненавидели её. Как если бы я не чувствовала, что она проводит своими коготками по доске.

Стул Хиро заскрипел, когда он отодвинул его еще дальше. Я восприняла это в качестве сигнала, чтобы двигаться, и вкус восковых, гнилых апельсинов затопил язык, когда я ступила дальше от своего стула.