Ревность
Шрифт:
Затем слово взяла Карлотта. Здесь, как водится, никаких проблем, все тот же рассказ об успехах, непрерывная цепь которых, на зависть и удивление подруг, началась еще во времена противоестественно нормальных беременностей Карлотты, когда ее и тошнило-то меньше других, и детей-то она рожала крупнее, и управлялась с этим быстрее и легче, чем можно вообразить. Послушать, как она про это рассказывает, так дети всего-навсего побочный продукт процесса, не более чем случайный приз, призванный отметить ее выдающиеся материнские способности. Все время невольно ждешь, когда же что-нибудь пойдет не так, но у Карлотты все и всегда исключительно «так». И вот теперь первый из ее «побочных продуктов» с блеском и с наградой по физике заканчивал пятый класс — к вящей славе своей матушки.
— Мне, конечно, особенно приятно, что он неплохо справился, — объясняла Карлотта. (Ох уж эта «скромность» мамаш успешных сыновей!) — Потому что все твердили: дети, мол, будут страдать, когда ты начнешь работать. Дескать, будут расти без материнской ласки, станут недисциплинированными, а я замучаюсь рваться между домом и работой. А между тем у ребят все не так уж плохо. Да и я, по-моему, не выгляжу очень уж замученной по сравнению с моими сверстницами. А?
Она отлично знала, что выглядит по меньшей мере лет на десять моложе каждой из них, слишком молодо для матери шестиклассника; тем не менее все в который раз дружно ей подыграли, заявив в один голос, что она действительно ну очень молодо выглядит. А куда денешься? Играть надо по правилам, независимо от того, какие карты выкладывают партнеры, иначе что будет, когда придет твой черед?
Розамунда бросила взгляд на Линди, которая до сих пор молчала. Неужели в кои-то веки чувствует себя не у дел? Ведь она-то явилась без единой проблемки в запасе — хотя бы такой, как «малыш, не желающий есть шпинат». Сегодня, правда, эта тема уже вышла из моды, но несколько лет назад была настоящим хитом.
Однако Линди сидела со своим обычным благодушным и самодовольным видом — ни скуки, ни растерянности. Напротив, к досаде Розамунды, она смотрела на все происходящее с заинтересованным выражением стороннего наблюдателя, превратив, таким образом, бесспорный недостаток в явное свое преимущество.
И даже не потрудилась его использовать. На глазах Розамунды Линди начала собираться — взяла сумку, перчатки.
— Ужасно неловко, но мне пора, — поднимаясь, обратилась она к Норе. — Не надо меня провожать, я сама уйду. Не хочу вам мешать.
Нора, также вставая, разразилась тайфунчиком взволнованных протестов. Ах, неужели Линди должна идти? Ведь еще только половина первого!
— Правда, Линди, останься, — начала уговаривать Карлотта. — Ты ведь сама себе хозяйка, можешь работать когда захочешь. Не то что мы, несчастные.
Линди улыбнулась:
— Так-то оно так, но дело не в работе. Я обещала одной старой деревенской леди кое-что напечатать. Старушка — прелесть, и столько энергии! Как следует за семьдесят, а она затеяла написать книгу по археологии — хочет доказать, что Эванс абсолютно прав в отношении Кноса[6]. Если вам это что-то говорит… — извиняющимся тоном добавила она, обращаясь ко всей компании. — Я и сама ничего в этом не смыслила, пока с ней не познакомилась; а она так рассказывает — заслушаешься… Ну все, мне на самом деле пора. Обещала ей сегодня завезти готовый материал… Всем — пока!
Улыбаясь, раскланиваясь, Линди в сопровождении Норы вышла в холл. Минуту спустя хлопнула входная дверь.
Руки-ноги у Розамунды тряслись. По спине пробегали, сменяя друг друга, то жар, то холод. Должно быть, она побледнела.
Значит, это Линди, а не Розамунда будет помогать свекрови с новой книгой! А ей о будущей книге и слова не сказали. После стольких лет помощи, поддержки и сопереживания этот замечательный замысел от нее утаили! А может, и того хуже… может, миссис Филдинг просто не удосужилась рассказать ей — так увлеклась обсуждением с новой помощницей, что и не вспомнила о Розамунде. Конечно, в прошлое воскресенье Розамунда не была у свекрови, Джефри и Линди ездили одни, но существует же почта, телефон… И вообще, такие планы не рождаются в пять минут, миссис Филдинг наверняка обдумывала его несколько недель.
Почему это довольно незначительное происшествие отозвалось в душе Розамунды такой непереносимой болью? Самой страшной за все это время? Не потому ли, что удар застиг ее врасплох, обрушился как гром среди ясного неба и с той стороны, откуда она его совсем не ждала? Какая б ни была к тому причина, но Розамунду окатило волной такой жгучей, неприкрытой ревности, что перехватило дыхание. Свекровь, Джесси, старый добрый дом — теперь они принадлежат Линди. Одного Джефри ей мало.
Вернувшись домой, Розамунда обнаружила на столике в холле записку от Джефри — наверное, заскочил в обеденный перерыв, не застал ее и черкнул несколько слов. «Буду поздно. С ужином не жди. Целую, Джеф».
Не «Джефри» — «Джеф».
Все теперь принадлежит Линди.
Глава XII
— Линди пропала!
Плохо соображая, Розамунда села на краешек кровати и уставилась на мужа. О чем это он? На одну безумную секунду исчезновение Линди представилось более чем естественным — ведь во сне Розамунда убила ее. Как же она после этого может снова появиться?
— Не смотри так растерянно, дорогая! — нетерпеливо воскликнул Джефри. (За последние недели это «дорогая» незаметно изменилось — теперь вместо прежней нежности в обращении звучало старательно подавляемое раздражение.) Просто ответь: ты знаешь, где она?
Розамунду лихорадило. Лицо горит, затылок ноет. Никак не сосредоточиться. Надо постараться, а то он уже начинает сердиться и нервничать. Странно: в голове у нее сумбур, слов его она почти не понимает, а его чувства — как на ладони.
— Нет… я ее не видела, — выговорила она наконец, и в ушах зазвенело от слабости: таких это потребовало усилий.
Но ответ только повлек за собой новые вопросы:
— Совсем? Весь день? Она тебе не говорила, куда собирается? Не звонила? Не заходила?
Розамунда дивилась не столько непомерному беспокойству Джефри, сколько тому, что оно странным образом не казалось ей непомерным. А ведь, наверное, должно было бы? Линди — взрослая женщина, спокойно может не возвращаться домой и до половины десятого вечера без всяких объяснений.
Голова потихоньку прояснялась. Розамунда уже была в состоянии здраво оценить ситуацию и увидеть всю необоснованность мужниных треволнений.
— Нет, не звонила и не заходила. Да и чего ради? Надо думать, пошла к друзьям или еще куда.