Револьвер Мегрэ
Шрифт:
— Да.
Такая история несколько меняла его представление о юном Алене. Мальчик, по-видимому, поразмышлял и решил, что если служебный ключ горничной открывает все двери в его отеле, возможно, он подойдет к замкам другого отеля.
Мегрэ снова сел. Взглянул на часы — пять часов. Внезапно он вскочил и подошел к конторке.
— Могут ли служебные ключи отеля «Гилмор» подойти к дверям вашего отеля?
— Абсолютно исключается.
— Будьте любезны узнать, не пропали ли у кого-нибудь из ваших людей ключи, — попросил Мегрэ.
— В таком случае они сообщили бы старшей
Он закончил разговор с одним джентльменом, который желал переменить номер, так как в его комнатах слишком много солнца, затем исчез в соседнем кабинете, откуда послышалось несколько телефонных звонков.
Когда дежурный вернулся, у него уже не было покровительственного вида, и настроение явно омрачилось.
— Вы были правы. Связка ключей служебного назначения пропала. На шестом этаже.
— Таким же образом, как в «Гилморе».
— Да. Таким же образом. Горничные имеют привычку, несмотря на строгую инструкцию, оставлять ключи в дверях.
— Как давно это случилось?
— Полчаса назад. Вы полагаете, что это приведет к неприятностям?
И он с озабоченным видом оглядел холл, как капитан, несущий ответственность за свой корабль. Необходимо любой ценой избежать неприятных случайностей, которые могут омрачить блеск такого прекрасного дня.
Во Франции Мегрэ просто сказал бы ему: «Дайте мне другой служебный ключ, я иду наверх. Если вернется Жанна Дебютть, задержите ее ненадолго и предупредите меня». Здесь это было невозможно. Он был уверен, что ему не разрешат без специального ордера войти в помещение, сданное другому человеку.
У него хватило осторожности побродить еще немножко по холлу. Затем он решил дождаться открытия бара, это было делом нескольких минут, и, не обращая больше внимания на входную дверь, он подошел к стойке и выпил две полные кружки.
— У вас жажда, сэр?
— Да!
Это «да» было достаточно веским, чтобы уничтожить улыбающегося бармена. Мегрэ сделал обходной маневр: покинул холл незаметно для дежурного и поднялся на лифте, волнуясь при мысли, что весь его план зависит от настроения горничной.
Длинный коридор был совершенно пуст. Мегрэ шел медленно, затем остановился, стал ждать и вдруг увидел, что дверь одной из комнат открылась, из нее вышел лакей в полосатой жилетке, держа в руках пару туфель.
Тогда с уверенным видом туриста, насвистывая сквозь зубы, Мегрэ подошел к 605-му номеру и начал шарить по карманам с растерянным выражением лица.
— Valet, please! [3]
— Jes, sir. [4]
Он продолжал искать.
3
Будьте добры! (англ.)
4
Сейчас, сэр (англ.)
Лакей был другой, не тот, что утром. Наверно, они уже сменились.
— Вы не можете мне открыть дверь? Иначе мне придется снова спускаться вниз за ключом.
Лакей не почувствовал ловушки.
— С удовольствием, сэр.
Он открыл дверь, к счастью не заглянув в комнату, где висел дамский пеньюар.
Мегрэ закрыл за собой дверь, вытер пот со лба, дошел до середины комнаты и сказал обычным голосом, как если бы рядом находился собеседник:
— Ну вот!
Он не стал заходить в ванную, хотя дверь туда была полуоткрыта, не стал искать в стенных шкафах. В глубине души он был очень взволнован, но по его виду и даже голосу об этом невозможно было догадаться.
— Наконец-то мы встретились, малыш. Теперь мы сможем поболтать спокойно.
Он тяжело опустился на хрупкий диванчик, скрестил ноги, вынул из кармана трубку и закурил. Он был абсолютно уверен, что Ален Лагранж спрятался в одном из шкафов, а может быть, забрался под кровать.
Он также знал, что юноша вооружен, что он очень импульсивен, что нервы его натянуты до предела.
— Единственное, о чем я тебя прошу: не делай глупостей.
Ему показалось, что со стороны кровати послышался легкий шорох. Но он не нагнулся.
— Однажды, — сказал он, как будто продолжая рассказывать интересную историю, — я стал очевидцем одной занятной сцены, произошло это около моего дома на бульваре Ришар-Ленуар. Был летний вечер, днем было очень жарко, вечер тоже был теплый, и весь квартал вышел на улицу.
Он говорил медленно, и если бы кто-нибудь вошел внезапно в комнату, то, безусловно, принял бы его по крайней мере за чудака.
— Я не помню, кто первый увидел кошку. Кажется, маленькая девочка, которой в этот час давно полагалось быть в постели. Уже стемнело. И вдруг она показала на дерево, там что-то чернело. Как всегда, прохожие стали останавливаться. Из окна, у которого я стоял, было видно, как они размахивали руками, о чем-то споря. Толпа все увеличивалась. В конце концов под деревом собралось человек сто, и я тоже отправился вниз, чтобы узнать, что случилось.
Он остановился, потом сказал:
— Мы здесь с тобой вдвоем, это проще. Оказалось, что зеваки столпились на бульваре из-за кошки, большой бурой кошки, которая притаилась на самом краю ветки. Кошка казалась страшно испуганной. Она, наверно, не заметила, как забралась так высоко. Она боялась пошевелиться, не решалась повернуться. И не решалась спрыгнуть. Женщины, подняв головы кверху, громко жалели ее. Мужчины пытались найти способ, как выручить кошку из беды.
«Я принесу лестницу», — заявил ремесленник, живший напротив.
Поставили лестницу. Он влез на нее. Не хватало метра, чтобы достать до ветки, но при виде его протянутой руки кошка начала злобно фыркать и попыталась броситься на него. Один мальчишка предложил:
«Я влезу на дерево».
«Нет. Ветка тебя не выдержит».
«Я ее раскачаю, а вы натяните внизу простыню».
Вероятно, он видел в кино, как это делали пожарники.
Событие становилось захватывающим. Консьержка принесла простыню. Мальчишка раскачал ветку, а несчастное животное всеми когтями вцепилось в нее, бросая вниз обезумевшие взгляды. Все вокруг жалели ее.