Революционер
Шрифт:
====== 41. Что же нам открыто в мире? ======
– Эй, дружище… Помнишь, как в России мы всем составом искали топливо для нашего паровоза? Как тащили его волоком в гору все вместе, как одно целое? Помогали друг другу и берегли каждый патрон, вылетевший из ствола? Всегда знали – когда надо стрелять… И что сейчас мы оказались так далеко от дома, что всё стало по другому. Не знаю как ты, а я хочу в отпуск. Хороший, длинный, качественный отпуск. Не думать о стрельбе и убийствах… Не думать о том что приготовил нам ящик Пандоры, который никто не мог открыть три сотни лет… Не хочу быть впереди планеты всей. Никто из нас этого не хочет. Лучше бы всё было как прежде…
Рёв мотора изменился, а потом и вовсе пропал. В наступивший тишине было отчётливо слышны капли сильного дождя, молотившие по брезенту нашей фуры. За перегородкой, рядом с которой сидели мы с Доббом тихо попискивали приборы, поддерживающие жизнь в теле нашего пулемётчика.
Рация зашипела статикой и выдала слегка разочарованный голос Фесс:
– Дальше не проедем. Придётся пешком…
Никто не испытывал особо энтузиазма по поводу прибытия на базу М-900. Я даже не хотел открывать глаза, поэтому меня попытался разбудить Добб.
– Полковник, приехали. Просыпайся.
Я спокойно открыл глаза, показывая киборгу что не сплю. Он не сильно этому удивился. Подхватив свой гранатомёт за самодельную рукоять, он взвалил его за плечо, хмуро спросив:
– У тебя экзоскелета на долго хватит?
Я сверился с датчиком на рукаве – заряд был на уровне 70%, то есть за четыре с лишним недели он потратил всего около 20. Я кивнул Доббу, поднимая свой новый пулемёт “Корд”. Я знал, почему киборг спрашивал это – он волновался, что искусственная сила подведёт меня в самый важный момент и тогда крупнокалиберная игрушка окажется бесполезной – я с трудом её подниму, не говоря уж о полноценной стрельбе. Но сейчас я был уверен за ядерную батарейку, которую установил мне координатор.
Бойцы нашей армии, а так же Забытые и бывшие рейдеры выгрузились в небольшом ущелье, похожем на каньон. Слева и справа от нас были лишь отвесные стены, а дно этого ущелья было завалено булыжниками. Дорога вперёд была только на своих двоих.
– Десяток бойцов остаются с транспортом, – приказал по рации Шакал, – четверо наших, трое Забытых, трое Ларсена.
– Вас поняли.
– Принято.
– Так точно, генерал, – ответил я, и повернулся к своим, – Ну что, добровольцы будут?
Из всех солдат нашлось только двое, которые изъявили желание сторожить грузовик. Ещё двоих пришлось назначить. Я хотел оставить кого поопытней, но решил обойтись молодняком. Если что – Забытые отличные бойцы. К тому же среди них затесался один киборг из красной бригады. Назначив дежурство, все остальные, приготовившись к переходу, взяли раненного Терминатора и выдвинулись в сторону Алмазного Пика.
Когда ущелье более-менее кончилось и мы вновь вышли на открытую площадку, я посмотрел наверх, оценивая масштабы этой уникальной военной базы. Издалека я её явно недооценивал – несколько километров в высоту, с огромным основанием, в ней могло поместиться всё что угодно. Мы подходили со стороны моря к бывшей бухте “Золотой Рог” – так нам сказал Ботаник, сверяясь со своим навигатором. По ушам текла вода, дождь заливал глаза и уши, то и дело слышалось недовольное фырканье бойцов, которые прогоняли мешающие капли воды со своего носа. Кто-то из них, явно более романтичный, вывалил язык из пасти ловя на лету воду…
Через четыре километра пути мы начали различать наш вход – огромный, зияющий темной тоннель. Шлюз был гигантским – я не мог представить себе того корабля, который по каким-то причинам не сможет войти в этот проход. Когда мы приблизились к нему ещё на километр, я смог прикинуть его ширину. Метров сто – точно. Высотой он был ещё больше, но сколько точно в нём было метров я не рискнул предположить. Главное, что за отсутствием воды он стал ещё выше, но судя по всему, проход специально углубляли. Прикинув в уме нужную мне картину, я с уверенностью предположил высоту прохода – пятнадцать-двадцать этажей.
Но даже такой проход казался крошечным на фоне самой горы, в которой располагалась наша цель. Всё равно что в обычном двухэтажном доме мышка-полёвка прогрызла себе норку, а потом забыла про неё – именно так это выглядело в общей картине. Вершина Пика скрывалась под тяжёлыми свинцовыми тучами, которые продолжали нещадно поливать нас водой.
– Блин, а Фесс не могла объездной путь найти? – спросил кто-то в эфире, и ответом ему был строгий Генеральский выговор:
– Привлекли бы много внимания рёвом движка. Не забывайте, мы вернулись в Россию, а президент нас не ждёт.
– Устроили бы ему сюрприз.
– Я этого мудака на грелки бы порвал.
– Поберегите силы, парни, – попросила Шанни в нашем Эфире, – Лучше помогите донести Терминатора.
На её просьбу о помощи откликнулось несколько бойцов, которые заменили бывших носильщиков. Ещё двое несли какую-то целлофановую плёнку над носилками, чтобы на песца не попадала вода.
– Долго ещё? – спросил я в рации, глядя на бойцов. Я заметил что некоторые уже стали выдыхаться.
– Семь с половиной километров, – отрапортовал Ботаник.
– Не устал, рыжий? – спросил я у него. На всякий случай.
– Никак нет, товарищ полковник.
Я догнал наших генералов.
– Дойдём до входа – и привал. Наберёмся сил, они нам понадобятся.
Змея быстро согласилась, а шакал, чуть подумав, добавил:
– Передай Фесс чтобы разворачивалась и ждала нас у ворот базы. У них это ещё на пять-шесть часов пути. Мы дойдём туда быстрее.
– Есть, – согласился я, и вызвал по рации нашего водителя. Объяснив необходимые приказания, я снова замолчал, топая по дороге. Нельзя было терять драгоценного времени… Хотя и торопится было некуда.
– Помнишь, дружище, когда у нас с тобой не было особого смысла жизни? – внезапно для меня продолжил Добб, – Помнишь кем мы с тобой были? Солдатами, пешками, шестёрками… Как не назови – смысл один: куда сказали, туда и побежал. Мы и бегали. Мочили гадов, мочили, а их меньше всё не становится. А что теперь? Что мы делаем? Мир спасаем?
– Свои шкуры мы спасаем, – ответил я, – остальной мир это так, побочное.
Доберман усмехнулся, но как-то грустно.
– А мне как-то хотелось спасти мир, – сказал он с грустным вздохом, – Героем побыть, чтобы меня все знали. А потом знаешь – расхотелось. Знаешь почему?