Революционер
Шрифт:
– С тобой всё в порядке?
Она не ответила, но поняла, что я поддержу её и расслабилась. Я почувствовал, как тяжело стало держать её в воздухе, но продолжал парить в воздухе вместе с ней.
– Прошу, только не расслабляйся! – сказал я, ещё раз тряхнув её, – Нам нужна твоя помощь, помнишь?
Снова никакого ответа. Но зрачки хотя бы вернулись на место. Самка неизвестного вида с благодарностью посмотрела на меня, прикрывая глаза.
– Эй, куда ты? – забеспокоился я, но тут же получил укоризненный и недовольный взгляд, – Ладно, только просыпайся когда нам понадобиться помощь…
Над нашими головами что-то грохнуло – один из зиров вырвался с огромной высоты, включил свой ранец и на полной скорости мчался к нам с бешенным рёвом. Моя пассажирка лишь приоткрыла глаза, которые стали ярко красными, а её лапы из серо-серебристого стали чёрными. Зир взорвался над нами, метрах в пятидесяти выше, осыпав нас всех осколками и своими ошмётками.
– Ты отлично справляешься, – решил поддержать её я, видя что её “магия” даётся ей с трудом. Самка устало кивнула и улыбнулась, закрывая глаза.
– Полковник, что происходит!? – рявкнул мне Молотов, – Они уже собираются переть на нас всей толпой!
– Поднимаемся выше! Отвлекаем их!
– Что!? Почему она не может порвать их всех на тряпки?! – возмутился пёс.
– Похоже это не так легко…
– Твою же мать, полковник! Мы не потому что хотим сдохнуть согласились на это! – запротестовал кто-то из летучего отряда.
– Пути назад нет! – отрезал я, – Только наверх! И только все вместе!
– Тогда не отставай! – подбодрил меня Добб, – И спасибо за пулемёт!
Я не ответил – мой костюм с трудом справлялся с повышенной нагрузкой, которую он принял на себя. Стремясь хоть как-то облегчить его работу я отдал все патроны и всё запасное оружие Доббу, перенаправил всю энергию из мини-реактора на чёрном напалме в турбины, но их размер не позволял им выдать больше, чем они уже выдавали. Я с трудом поднимался выше – всё, что я мог делать хорошо, это оставаться на месте или опускаться. Опускаться, наверное, я мог лучше всего.
Я тащился в конце, иногда мне помогали подниматься, когда я окончательно отставал, но я не мог бросить нашу новую знакомую. Я продолжал тащить её наверх, надеясь на её помощь в случае критической опасности. Зиры оказались не такими тупыми тварями, несмотря на мозги в заднице – видя, что всех предыдущих постигла странная неудача технического характера, они не торопились полагаться на свой встроенный джетпак. Они поднимались за нами, причём по внешним стенам базы, не боясь упасть с гигантской высоты шпиля. Когда отметка четырёхсотого этажа оказалась намного ниже нашего текущего состояния, я запросил Кроноса связать нас с генералами.
В первые несколько секунд мы слышали сплошные выстрелы, но потом раздался голос нашего Генерала:
– Догоняют! Полковник, как там твой план?
– Держим несколько десятков на внешней стене шпиля! Сколько их у вас?
– Трое! Мы сумели ранить их, но потеряли четверых!
Дела становились всё хуже и хуже. Я покачал на руках нашу незнакомку – она, похоже, уже была без сознания. Несмотря на это я решился отдать новый приказ своим бойцам:
– У нас потери! Отвлеките их, давайте, выманите их оттуда! Ну!
– Разозлим их! – рявкнул Добб, вставляя в пулемёт свежую ленту патронов, – На, сволочь! На, б#я, подавись!
– Эх, мать-перемать, – смачно выругался Люггер, – Жаль, нет гранатки!
Пятнадцать пулемётов заговорили в унисон, разнося окна шпиля в мелкие осколки. Зиры рассеялись, попытались занять как можно большую площадь, но мои парни постоянно подгоняли их и не давали сидеть на месте. Вскоре к ним присоединились ещё двоё. Кронос сообщил, что наши внутри смогли завалить третьего, но лишь благодаря самопожертвованию ещё одного бойца. Это вывело меня из себя, я приказал уничтожить зиров во что бы то ни встало. Троё рванули со стены к нам, но моя пассажирка открывала красные глаза и они, визжа на одной ноте, отправлялись в свободный полёт в один конец. К третьему из её пасти вырвался напряжённый стон, лапы становились всё более и более чёрными. Шерсть потемнела уже у локтей – это явно был не самый лучший признак. Понимая, что её силы надо беречь, я приказал оставить пальбу и, несмотря на злость из-за падших товарищей, я приказал просто держать их на стене, давая пройти нашим генералам и большей части бойцов. Хорошо, что после ещё трёх неслучайных падений, они догадались что в воздухе господствуем мы.
– Полковник, дела плохи, – неожиданно вышедший на связь шакал, чуть не вывел меня из хрупкого равновесия.
– Мы больше не можем продолжать. Мы не дойдём до зала.
– Почему?
– Слишком много раненых. У нас где-то двадцать солдат остались без брони – они больше не могут. А нам ещё сотню этажей с лишним! Мы останавливаемся на девятьсот двадцатом!
– Но Кронос сказал… – попытался напомнить я, но ИИ ответил мне сам:
– С девятьсот десятого этажа начинается центр управления – как мной, так и всем остальным. Он тоже неплохо защищён.
– Но хуже, чем твой зал?
– Увы, это так. Но у вас нет выбора.
– Тогда мы должны объединиться снова, – сказал я, – Кронос, есть идеи?
– В центре управления нет окон. Вам придётся подняться туда с девятьсот девятого этажа.
– И как ты предлагаешь это сделать? Зиры ползают по шпилю не хуже пауков!
– Ответ в ваших лапах полковник, – холодно сказал ИИ.
– Нам нужно что-то другое, Кронос!
– Другого не дано.
Я рыкнул от бессилия. Я покачнул на лапах прекрасную самку, ничего от неё не ожидая, но она всё-таки открыла глаза. Они уже потемнели – вся эта хиромантия давалась ей большим трудом…
– Нам нужна помощь… Сбрось их… просто толкни, я не знаю…
Она отрицательно покачала головой. Я и сам видел, что шерсть только-только начинала белеть и чернота едва сошла до её запястий. Но выбора не было.
– Ты должна. Потом ты отдохнёшь, я обещаю.
Она устало закрыла глаза и медленно взмыла в воздух, освобождая меня от нагрузки. Без неё я чуть не улетел выше, чем надо, но потом вернулся и отобрал свой пулемёт обратно.
– У нас будет один шанс! – напомнил я своим бойцам, наблюдая как наша новая неразговорчивая знакомая подплывает по воздуху к шпилю, – Не профукайте его!
Мы не ждали какого-то условного сигнала, но как только весь этаж грохнул разбитым стеклом и все зиры полетели вниз, скребя стальными когтями по обшивке шпиля, мы все рванули в открывшийся проход. По пути я подхватил уже откровенно падающую самку и понёс её с собой, в безопасное убежище. Она была без сознания, а шерсть на её лапах почернела чуть ли не по плечо. Но рассматривать её было откровенно некогда. Добб влетел впереди нас всех, пробивая своей бронированной тушей дырки в хлипких перекрытиях девятьсот девятого этажа, прокладывая нам самый короткий путь к лестнице. Я же, из-за вновь возросшей нагрузки, влетел последним, и уже отчётливо слышал боевой рёв Зиров, которые пытались догнать нас. Я уже был на лестнице, обернулся – он бежал прямо на меня. Руки были заняты нелёгкой ношей, но мозги наконец-то сработали нормально: я побежал что было сил наверх. Два пролёта, потом здоровый зал и автоматические мощные двери – ждали уже меня одного. Я припустил со всех двигателей, но адская тварь, вылетев на мой этаж, оттолкнулась от стены и полетела ко мне со скоростью вдвое большей. Ровно к двери мы вышли вровень, я поднажал ещё, закрыл глаза. Створки ворот промелькнули как вспышка света, а потом силовые стальные двери захлопнулись за моей спиной. К сожалению я не успел – зир остался жив. Но оказался в глупом положении – силовыми дверьми ему прижало хвост, и теперь он не мог дотянуться до нас. Его тут же окружили, но стрелять не стали – ещё бы – посмотреть на самую опасную, но такую беззащитную тварь. Кто-то палил по нему лишь ради забавы, но я не мог образумить обезумевших солдат – я должен был позаботиться о самке. Быстро оглянулся – мы оказались в большом круглом зале с высоким потолком, из которого высовывался огромный стальной шип, покрытый всевозможными индикаторами, мониторами и динамиками. Остриё шипа заканчивалось большой сферой из которой торчали изолированные электроды, по которым переодически пробегали электрические разряды. Все стены были заняты небольшими балконами, в каждом – несколько мониторов. По периметру зала, по стене – длинный проход, на высоте около пяти метров от пола. Пол же был совершенно чист.