Революционер
Шрифт:
– Массив, срочно десантируйте Зиров! Немедленно!
– Вас по…
Внезапный свит и оглушительный взрыв прервали передачу на полуслове. Я ругнулся, выключая канал связи с Массивом.
– Зиры! – рявкнул я в рацию, – Слышите меня?
Поначалу в наушнике стояла статика и грохот, но потом я слабо расслышал слова:
– Нас сбили! Группируемся и выдвигаемся на своих двоих! – рявкнул главный из них.
– Быстрее! – поторопил я.
Все указания я отдавал уже на бегу. Грохот, доносившийся со станции метрополитена, уже начал намекать на то, что там кто-то прячется.
– Похоже станция загерметизированна! – догадался кто-то в нашем эфире.
– Это ненадолго! – ответили ему же.
– Отставить разговоры! – рявкнул я, – Бежим!
В пылу боя и от отчаянного страха я забыл о том, что у меня есть джетпак. Многие забыли об этом, даже матёрые вояки вроде Молотова или Добба.
Внезапно внешний вестибюль станции разорвался термобарическим зарядом, осыпав осколками двухсотметровый радиус. Из появившейся дыры в земле, как из самой преисподней вылезал на четырёх лапах ПШРК “Зверь”.
Выходя из своей четырёхлапой формы, он сразу же вскинул свои руки, демонстрируя своё основное вооружение, которым наш Терминатор даже не пользовался, ввиду его колоссальной мощности. Из роботизированных рук робота вылезли несколько колец, которые сразу же стали очень быстро вращаться. Я уже понимал, что они создают электромагнитное поле, удерживающее плазму, но увидеть их в действии я не хотел.
Робот засмеялся. Президент использовал громкоговоритель, чтобы усилить свой голос в десятки раз, и даже открыл нагрудную броню, чтобы лучше видеть происходящее.
– Привет, сосунки! – начал он, – Смотрю вы уже убегаете!
– Быстрее! – заорал я всем своим, – Все на красную площадь!
– О, вы не успеете, – ответил мне президент, разогревая турбины своих плазменных пушек.
То что я увидел я с трудом мог даже представить себе, когда Кронос рассказывал мне о “Солнечном Луче”. Толстый поток раскалённой жёлтой плазмы действительно напоминал солнце – и светился примерно так же. Эта пушка, как горячий нож режет сливочное масло, резала танки и здания. Ящер запустил только одну пушку и только на секунду, но половины моего войска уже почти как не бывало. Он не пощадил никого – ни самок, ни слабовооружённых новичков, ни матёрых вояк в последней броне. Всё что попадало под луч – мгновенно переставало существовать.
– Отступаем, – приказал я.
– Маршал? – переспросил меня Координатор.
– Сначала его обработают зиры! – ответил я.
– Повторите приказ!
– ОТСТУПАЕМ!!!
Робот сделал первый шаг, и тут же выпустил со спины шесть ракет – они разлетелись влево и вправо от него, тут же изменили курс, летя к нам. Я не успел ничего приказать, ничего придумать – мои бойцы были как будто сами по себе. Первый взрыв унёс у нас танк и жизни семерых бойцов. Я уже не запомнил последние четыре – взрыв второй волны накрыл меня.
====== 71. Красота не исчезает. ======
В ушах стоял страшный звон. Казалось, что он не пройдёт никогда, но как только я поднял голову над асфальтом Москвы, слух постепенно начал возвращаться. Так же со зрением.
На секунду я подумал, что я нахожусь в Аду. Но потом понял – я в Москве, и всего минуту назад мы выигрывали.
Теперь всё перевернулось с ног на голову.
ПШРК и ящер в нём рвали нас в клочья, и как будто одного робота нам было мало, президент подкатил с собой ещё и подкрепление из пары десятков ракетных танков. Один такой мы еле смогли уничтожить не так давно…
Я поднялся выше, открывая глаза. Белесая пелена отступала, а вот слух то и дело пытался отказать: повсюду рвались снаряды, стучали автоматные очереди, взлетала на воздух бронетехника и падали самолёты, ревел искорёженный металл. Происходящее действительно напоминало ад. Если он существует, то ничего хуже придумать уже невозможно.
Мой шлем снесло ударной волной, и у уха искрили несколько проводков. Наушник в ухе то и дело пытался зареветь сиреной, но видимо где-то был сбой. Правая лапа, зажавшая пулемёт, больше мне не подчинялась и я её не чувствовал. Как только я попытался пошевелить ею, то понял что к телу её уже больше ничто не прикрепляет.
Внезапно раздались тяжёлые буханья стальных подошв наших бойцов – кто-то в силовой броне подбежал ко мне, попытался схватить под руки, но тут же всё моё тело пронзила неимоверная боль – ничего больнее я в жизни не чувствовал. Рука с пулемётом так и осталась лежать на земле, точно в том месте, где я упал.
Сквозь рёв войны я услышал громогласный рык одного из наших:
– МЕДИК!!!
Вот он, момент истины. Я не знал сколько меня несли – боль не давала мне просто подумать, всё моё существо, потеряв часть своего организма, не могло этого принять. Зелёное пятно – дочка Шанди, она поможет. Кто-то из киборгов разорвал мою броню чуть ли не на куски голыми руками. Грубый укол, прямо в сердце, чистый адреналин. Потом – точнее, в рану. Бинты, много бинтов. Меня приподняли на дрожащих лапах, но я тут же рухнул и ударился затылком об каменный выступ, на который меня кинули.
Рядом взорвался наш вертолёт. Сначала грохнул боезапас, а через секунду детонировало разнесённое взрывом топливо.
Шанни истошно закричала, но всё равно продолжила свою работу. Я с трудом смог разлепить глаза, увидел её зелёную мордашку – такую же милую, как у её матери. Сейчас в ней торчал осколок какой-то арматурины, чудом не задев её глаз.
– Маршал! – закричал кто-то мне.
Я сделал попытку подняться, но ничего не вышло. Первый раз, второй – мне помогали, но я оттолкнул бойца оставшейся рукой, смог сесть сам.
– Отступаем… – прохрипел я, держась за горло. Говорить тоже было невыносимо больно.
– Нельзя! – крикнул мне кто-то, дёрнув меня за плечи. Я поднял голову, сфокусировал свой взгляд на вытянутой коричневой морде своего друга. Броня на его теле была разорвана, как будто бы была сделана из фольги, где-то была пробита даже его внутренняя защита, но старый киборг держался.
– А, Добб, – продолжал хрипеть я, – Что, даже так бывало и хуже?
Я слабо усмехнулся, припоминая его жизненный девиз. Внезапно для всех собравшихся, доберман позволил себе улыбку, смотря точно мне в глаза, честно ответил.